Тугая пробка с характерным, ласкающим слух звуком высвободилась из стеклянного горлышка. Дензел придвинул к себе уютно звякнувшие друг о друга стаканы, щедро плеснул в них. Толкнул один ко мне по гладкой столешнице.
Льда он не признавал. Как и я.
– Между прочим, моя последняя бутылка Талискера. Двадцатипятилетней, мать его, выдержки. Ты хоть понимаешь, как я растроган? В прошлый раз я открывал её, когда узнал, что Роза беременна.
– Угу.
Виски был золотистым, искрящимся, как тигриный глаз. Я осушил стакан одним махом, чуть задержав напиток во рту. Язык слегка обожгло, но потом накрыло горьковатым терпким послевкусием с нотками дыма, миндаля, сандала и… да хрен пойми чего. Это Дензел у нас – ценитель хорошего виски, и меня тоже пытается приобщить. Но обычно-то я пью всё, что горит, не особо смакуя.
– Сколько мы с тобой знакомы, Шарп? – откидываясь в кресле, жалобно скрипнувшем под его весом, спросил он. – Лет тридцать? Тридцать пять?
– Около того.
– Ты же знаешь меня, как облупленного. Знаешь, что я скажу. Что это хреновая затея. Что лучше подумать еще раз…
– …Что я больной на голову ублюдок. Да-да, я про все в курсе. Давай пропустим эту часть.
Дензел раздраженно крякнул и глотнул виски. Причмокнул толстыми губами и надолго замолчал, задумался, вертя стакан кончиками пальцев.
– А знаешь, в этот раз я, пожалуй, просто пожелаю тебе удачи. Нет, правда. Затея-то дурацкая, но… Тебе и правда надо скрыться на какое-то время. А заодно попытаться хоть что-то исправить в своей нелепой жизни.
– Угу.
– Правда, опять это у тебя получается как-то… через жопу. Может, для начала попробуешь добиться отмены судебного запрета? Поговорить с Лорой, в конце концов. Не чужие же люди.
– Она не берет трубку. Насчет суда – буду пробовать, конечно. Но вряд ли что-то выгорит. Придется же иметь дело с этими… Ну, такие, мерзкие, скользкие… и пахнет от них дорогим парфюмом…
– Юристы? – подсказал он.
– Ну да. И ходатайство проходит по седьмому округу. Главным судьей там по-прежнему Джонсон. А он меня на дух не переносит еще после той истории с заложниками.
– Да, паршиво…
Дензел тяжело вздохнул и выбрался из кресла. Подтянул ремень, поддерживающий внушительное пузо, и развернулся к окну.
Окна у него в кабинете здоровенные, в пол, с допотопными горизонтальными жалюзи. В некоторых вещах Дензел радикально старомоден – никакого тебе стекла с изменяющейся прозрачностью, никаких 3D-экранов с пейзажами и прочих современных изысков.
Он выглянул наружу, двумя пальцами раздвинув гибкие пластинки жалюзи. Задумчиво прикусил губу. Я, внутренне усмехнувшись, отметил, что держится он при этом сбоку от оконного проема, и в щель выглядывает не прямо, а наискосок. Хотя стекло наверняка бронированное. И этаж тридцатый. Шальной пули можно не бояться, а от профессионального снайпера с солидной пушкой все равно не спасешься.
Впрочем, я его понимаю. Эти привычки в нас уже не искоренить. Такая уж работа. Ты либо параноик, либо труп.
Он снова плюхнулся в кресло. Притянул к себе глянцевую пластину планшета. Разложил экран, забарабанил по нему толстыми коричневыми пальцами.
– Ну, надо же! – фыркнул он. – У тебя и обходной лист уже заполнен, как полагается. И даже ствол сдал.
– Угу.
– Это немного успокаивает. Теперь, если ты даже и прострелишь кому-нибудь колено там, в Монтане, то хотя бы не из табельного оружия.
– Не начинай, Дензел, – отмахнулся я. – Я остепенился.
– Ага, как же! – хохотнул он. – За то время, что я тебя знаю, ты облысел, потяжелел, обзавелся десятком шрамов. Но не повзрослел ни на грамм.
– Зато ты с годами всё мудрее и краше. И стройнее.
– Прогиб засчитан, – парировал он и, еще раз пробежавшись взглядом по экрану, поставил свой отпечаток пальца под рапортом.
Поднялся из-за стола, протягивая мне для рукопожатия свою широченную, как лопата, ладонь.
– Ну, что ж, поздравляю, Шарп. Ты уволен.
Да чтоб тебя!
Ловушка простая, но чертовски эффективная. Небольшая замаскированная яма на тропе – по размерам в аккурат, чтобы туда нога смогла провалиться. Глубиной около фута. Дно и стенки утыканы длинными шипами. Часть тех, что на дне, мгновенно пробили подошву сапога. Те, что в стенках, под моим весом прогнулись, царапая голенище, и при попытке выдернуть ногу тут же впились остриями в лодыжку.
Идеально – ни вниз не дернешься, ни вверх, ни в стороны. Ногу будто клыкастым сфинктером обхватило.
Больно было первые секунд пять. Дальше все затмили ярость и досада на собственную неосмотрительность. Это ж надо так вляпаться! А ведь почти удалось оторваться!
Ладно, спокойно, Шарп. Истерики оставим дурным бабам и начальству. Давай-давай, лучше шевели мозгами!
Я оглянулся. Тропа позади вроде пока пуста. Но в сгущающихся сумерках она уже через пару десятков шагов превращается в темный туннель, обрамленный густыми зарослями акации. Ни хрена не видно.
К тому же, все равно роа больше любят нападать из кустов. Или спрыгивать с нижних ветвей деревьев. Погоня может настигнуть в любой момент.
Я опустился на одно колено, перемещая вес с пойманной ноги. Потихоньку приподнял ступню так, чтобы шипы не вгрызались все дальше в подошву. Попробовал расшатать боковые. Ага, куда там! Не все так просто.
