Всё сошло с ума.
Всё.
Понадобилось время, чтобы я в это поверила. Но теперь-то с этим не поспоришь.
От воспоминаний о последних событиях начинает кружиться голова. Чёртова паника. Мне становится тяжело дышать, я чувствую, что задыхаюсь, – такое не всегда, но всё же случается, когда я паникую. Марк, которому не привыкать, в который раз меня успокаивает:
– Брось, ты вовсе не задыхаешься. Смотри, какая большая комната. Ты не задыхаешься. Воздух наполнен комнатой.
– Что?
– Комнат наполнен воздухой, – невозмутимо исправляется Марк.
И я понимаю, что надо бежать.
* * *
А началось всё с простого обеда.
Раз в неделю мы – я, Марк, Ян и Кара – собираемся, готовим обед, разговариваем обо всём на свете и неизменно продлеваем себе жизнь самым приятным способом: мало какая наша встреча обходится без взрывов безудержного смеха. Дружим мы давно и уже почти не представляем себе жизни друг без друга.
Ян и Кара – брат и сестра. Ещё в детстве, когда Карина становилась слишком уж невыносимой, Ян в шутку говорил, что она – его Кара небесная. Так с тех пор и повелось – и последние лет пятнадцать Карину иначе как Карой никто не называет. Ей нравится. Меня же в нашем кругу зовут мисс Мельбурн. Всё из-за моей необузданной любви к Австралии, в которой я ещё ни разу не была, но по раю которой с детства натурально схожу с ума.
Кара занимается музыкой, отлично играет на клавишах и гитаре, сама пишет композиции. Ян – технарь, год назад обнаруживший, что таковым вовсе не является. Начал писать какие-то заметки, переросшие в роман. Сейчас пишет сборник рассказов и второй роман. Оба они – и Ян, и Кара – превосходные, талантливые люди, которым лично я пророчу великое творческое будущее.
Другое дело – мы с Марком. Марк прекрасен во всех отношениях, и против этого не найдётся ни одного аргумента. До встречи с ним я и не думала, что такие люди вообще существуют. Не знаю, чем я заслужила его появление в моей жизни. Нет, я не принижаю себя, но всё-таки правда не знаю – чем. В отличие от Яна с Карой мы с Марком далеки от творчества: если у нас и есть какие-то таланты, то не в этой области. На самом деле мы ещё не нашли свой жизненный путь, поэтому пробуем то одно, то другое. Два лоботряса, ничего толком не умеющие, но не сомневающиеся в том, что когда-нибудь изменят мир. Кара говорит, что мы романтики, а Ян – что мы бездельники. Думаю, они оба правы.
Кара, хотя и занимается музыкой, отдаёт себе отчёт в том, что пока это не приносит ей особых денег. Поэтому и работает пресловутым кассиром. Хотя это уже в прошлом – недавно она уволилась и устроилась в кинотеатр. Мне почему-то (видимо, от моей большой любви к кино) не раз хотелось сделать то же самое. Когда-то давно я работала в «Кроличьей норе», так называемых квестах в реальности, расположенных в лофте, бывшем фабричном помещении, ныне перестроенном и гордо именуемом «Лофт Проект Этажи». Если вас интересуют всевозможные магазинчики, лавочки, выставки и прочее – вам именно в «Этажи». Ну а если желаете разгадать все загадки, открыть все замки и выбраться из комнаты за час – то в «Нору». Мне нравилось там, правда, но под конец мой интровертизм, душимый этой весьма общительной и требующей дружелюбия работой, дал о себе знать, и пришлось уволиться. Были на то и другие причины, но это не интересно, правда. Гораздо интереснее, например, послушать о работе в сфере кино. Хотя по большому счёту это всё же сфера торговли и услуг, но ведь это не картошку продавать, правда? И не стройтовары. Кино – это всегда интересно. Даже если ты просто продаёшь билеты. Я так думаю.
Прожевав салат, я спрашиваю у Кары:
– Как поживает кинотеатр?
– Никак, – усмехается она. – Я там уже не работаю.
– Но ведь неделя…
– Я продержалась два дня. Почти. Этого хватило.
Мы с Марком – все внимание. Ян, конечно, эту историю уже слышал, посему улыбается и берёт в руки телефон.
– На самом деле я просто выбрала не тот кинотеатр, – продолжает Кара, и дальнейший её рассказ отбивает у меня всякую охоту вообще когда-либо посещать кинотеатр, о котором идёт речь.
И она права – выбрала не тот. Думаю, в том же «Мираже» ничего подобного не было бы. Выбрала левоватый, использующий рабочую силу приезжих, готовых вкалывать за копейки, не трудящийся официально оформлять работников бездушный кинотеатр.
– Смена там длилась с девяти утра и часов до двух-трёх ночи, смотря во сколько заканчивался последний сеанс. Могла и до четырёх. До открытия метро делай что хочешь, хоть сиди на полу и жди, никого это не волнует… А теперь считай: за смену в семнадцать-восемнадцать часов платили тысячу рублей! Тысячу. Рублей. И смена эта была адской. Мы меняли залы на протяжении дня, где-то было чуть лучше, но в целом – жесть. Во-первых, кондиционеры в холле не работали, особенно рядом с самым большим залом, и я ещё долго буду помнить, как у меня по ногам текут струйки пота, и так почти всю смену. Только когда я заглядывала в зал, можно было чуть перевести дух, и то на пару минут. Во-вторых, нас всё время заставляли стоять, даже когда в холле не было ни души. Ни единой душеньки. И за час могло не зайти ни одного человека, утром, например, или ближе к ночи, но нам всё равно не разрешали садиться. Бред какой-то. В-третьих, ни о какой столовой или ещё о чём-то в этом роде и речи не было. Я даже не помню, ела ли я вообще. В такую адскую жару о еде и мыслей не было, кажется. В-четвёртых, что очень бесило, в наши обязанности почему-то входила ещё и уборка залов – очень приятно собирать остатки попкорна, стаканы с колой и прочее, причём так называемые уборщицы, явно не нашей национальности, просто стояли со скучающим видом и с большими мешками и ждали, пока мы обегаем весь зал, всё соберём и кинем им в мешок. По-моему, это их работа, а не наша. Бесило жутко, правда.
