Жизнь после Адама
– Пришла в чувства? Проверь.
Медсестра вышла с дежурного поста. Через мгновенье, вернулась к акушерке:
– Спит… Пульс ровный, голова на боку. В норме вроде…
– Анестезиолог рассчитал дозу по весу – должна уж прийти в себя!
– Она такая маленькая, как подросток…
– Плохо ж это. Силёнок бы хватило пережить. Первая беременность и так печально закончилась. Беда… Пациентка из хорошей семьи. Ей уже около тридцати. Надеюсь, будут ещё детишки…
– С таким мужем? Кто знает… Слухи ходят…
– Какие?
– Гуляет! А предыдущую жену вообще поколачивал.
– Ну, тут – чужая жизнь потёмки. Да и эта повода не даст, чтоб бить её. Семья вступится, если что: посадят его. Да и всё.
– Кто его знает от чего у неё выкидыш?!
– Не будем обсуждать. Плохо это! Живёт же с ним почему-то. Может и впрямь счастлива, что решилась рожать даже… Главное – дети! А муж: был да сплыл. Хорошая мать всегда и одна поднимет. Коль чего…
– Сестра! Пожалуйста! Она приходит в себя… – Подошли девушки из палаты, куда определили послеоперационную больную.
– Лед захвати, поменяй!
Ева лежала на боку, укрытая тремя одеялами. Плотно закрыв глаза, не хотела говорить ни с кем.
– Не уберегла ребенка…. – простонала она сама себе и заплакала. – Господи, прости! Не хочу! Зачем?! Почему?!
– Так, милочка, давай- ка, укольчики! – Особо не церемонясь и не дожидаясь согласия пациентки, медсестра быстро ввела инъекции.
– Что вы мне ставите?
– Кровоостанавливающие и антибиотик. Еще возьми. На! Положи на живот, поменяй…. Эту отдай мне.
– Что это?
– Лёд.
Ева с ужасом осознала реальность: это больничная палата, а не то безлюдное место, где она только что себя видела в бреду, а может быть это был сон? И она приходит в себя после чистки или оперативного аборта вследствие кровотечения. Боже! Не хочется видеть никого! Жить после этого не хочется – кто эта женщина, что не способна уберечь своего ребёнка!? Ева поймала озадаченные и сочувствующие взгляды женщин, лежащих напротив неё.
«Почему они все здесь? Почему они все на меня так смотрят!?»
– Отдохни ещё. Если хочешь – поспи. – Вымолвила медсестра…
Ева отвернулась к стене, накрылась одеялом с головой, точно пытаясь спрятаться от всех, и незаметно погрузилась в дремоту, так, окончательно не оправившись от наркоза.
Бред продолжался.
Чудилось, как наяву, лежит она на дне пропасти, беспомощно взывая к милости Господа. Мокрая, среди огромных каменьев. Паралич сковал её ледяными оковами. Немощь охватила тело, голос. Ни словом, ни звуком, лишь мыслями и могла молиться о чуде: «Нет! Нет! Как же это… Господи, почему я не могу шевелиться? Где мой сын?… Не чувствую тело…. Холодно… Боже, как же холодно! Это не лёд. Это температура смерти… Камни забирают жизнь вместе с теплом… Пальцы… – не могу ими шевелить… Почему я не могу встать?! Как это могло случиться?!… Господи! Не уберегла ребенка! Господи!! Помоги – помилуй!!!»
– Опять кричит. – Послышалось где-то далеко.
– Бедняжка, страшно – то как….
Душа Евы вновь, и вновь, и вновь возвращалась туда – к обрывистому скалистому берегу горной реки … Снова падение… Снова – скалы…. Разбилась, бездыханная, не движимая, но ясно чувствующая – муки не тела, а души… Вокруг? Речное течение и её кровь, питающая русло реки… Холодно!.... Господи, как же холодно!!
– Позвать врача? – Вновь послышался где-то вдалеке женский голос….
– Да, думаю…. Она бредит…
Еву кто-то повернул на другой бок, снял что-то с живота, укрыл и укутал потеплее.
Она раскрыла глаза. Палата. Напротив сидит молоденькая женщина лет двадцати пяти, жалостливыми глазами разглядывая её.
– Ну, наконец-то! Пришла в себя…. – Прошептала она.
– Что?
– Вы кричали во время операции и сейчас здесь в палате…
– Да?
– Да…
– Что я кричала?
