«Уже в девятом часу утра по московскому времени у Лёши, моего мужа, зазвонил телефон. Я сидела в зале на своём новеньком (и сразу обожаемом) зелёном диване и видела, как он разговаривает с кем-то. Мне показался странным этот звонок, но я улыбалась Лёше в ответ на его взгляд. Помню, как он развеселился, когда понял, что звонят из военкомата и просят срочно прибыть. Смеялся – и говорил в трубку, что вернётся только пятого-шестого октября, не раньше. Но в ответ услышал, что прибыть необходимо ровно через пять дней, 26 сентября, а иначе последствия будут печальными.
После того, как разговор закончился, мы ещё какое-то время острили по этому поводу. Возвращаться не планировали: впереди ещё две недели полноценного отдыха, и в квартире почти всё готово, чтоб остаток отпуска просто кайфовать.
И в обычной-то жизни мы не смотрели телевизор, разве что избранные фильмы, а в отпуске и подавно к нему не подходили. И конечно, не знали про объявление мобилизации.
Но вот, постепенно успокоившись от неожиданного звонка, включили телевизор – и я обомлела. В груди всё сжалось, а в теле, где-то внутри, появился лёгкий тремор, который то нарастал, то стихал. Стало понятно, что всё это уже не шутки, дело гораздо серьёзнее, чем мы себе представляли на первый взгляд. Но тогда мы ещё не догадывались насколько.
Я испугалась. Если честно, то я мало что помню, какое-то время ощущала себя, словно в тумане. Помню, что беспрестанно катились слёзы, вот просто постоянно; казалось, что они не закончатся никогда. Они просто лились и лились, и я ничего не могла с ними сделать. Помню какие-то звонки, разговоры, в основном Лёшины. Помню, что мы всё время обсуждали наше положение и выдвигали самые разные идеи, как поступить с отпуском. От «забить и продолжить отдыхать» – до «выезжать прямо сейчас»…»
Мы ещё вернёмся к этому моменту в книге, ведь именно он и стал переломным. А пока начну свой рассказ, с того, как я вообще решилась написать эту книгу и заодно представлюсь и немного расскажу о себе.
Итак, сегодня 1 января 2024 года, и я пишу первую в своей жизни книгу. Если бы ещё год назад мне кто-нибудь сказал об этом, я бы ему точно не поверила. Мне всегда казалось, что до писательства нужно расти и расти. Где писатели, а где я?
Нет, книги пишут какие-то особенные люди, со званиями и регалиями. Кто угодно, но точно не я. Быть может, лет в пятьдесят-шестьдесят-семьдесят и я смогу написать нечто вроде книги, с высоты мудрости и жизненного опыта. А может, и никогда не смогу.
Примерно так я рассуждала.
Как же я ошибалась! Оказывается, можно просто чего-то захотеть и просто начать действовать.
Собственно, «начать» здесь самое трудное. Вот и сегодня – как только я не избегала этого самого момента: сесть и начать писать книгу. И поспать-то утром внезапно захотелось подольше, и встать-то с кровати не получалось и не моглось, и завтрак не готовился. Резко приспичило поговорить с подружкой, и в интернете посидеть (а то ж я не видела видео с новогодними фейерверками буквально никогда), и мультфильм с детьми посмотреть, и новую свечу достать – а как писать-то без неё? И плед сегодня не такой, и кресло неудобное. То чай забыла налить, то носочки шерстяные не надела, то воду себе сразу не приготовила…
Вот так и бегала я по всей квартире, наводила какую-то бессмысленную суету, лишь бы избежать самого главного: выполнения намеченного на январские праздники плана. Последней каплей стало зверское желание залезть в ванну с солью или хотя бы в душ – это ж смертельно необходимо для написания книги, верно? Буквально крышка ноутбука не откроется перед такой «грязной девчонкой». А когда у меня заболело горло, я поняла, что всё, хватит. Это уже слишком.
Я остановилась. Отдышалась. Услышала, как быстро бьётся сердце, – и сдалась сопротивлению. Просто признала его. И тут же почувствовала, как на лице появилась еле заметная улыбка, а из одного глаза покатилась слеза освобождения.
Я признала, что боюсь начать. Страшно же! А вдруг не получится? Вдруг не смогу? Будет так обидно, так досадно! Что, если настигнет какое-то разочарование в себе или чувство вины: не справилась, не смогла, не вывезла? Появится стыд перед теми, кто так верил в меня и поддерживал.
Но с этими чувствами я давно отлично умела справляться сама и профессионально помогала справиться клиентам. Меня беспокоила не возможная неудача. Мой страх – пойти в успех. Что, если и правда получится? Что тогда?
Что ждёт меня дальше? Неизвестно.
Неизвестность всегда пугает мозг. Он буквально уговаривает не идти туда, не делать шаг в пропасть. Не начинать. Мы практически зависаем над этой пропастью, и образуется точка невозврата; и если чуть наклонимся вперёд, то назад пути уже не будет. Это как прыжок с обрыва на верёвке: вот мы стоим на краю и понимаем, что если подать тело вперёд, хоть немного, – оно перевесит. Обычно именно в такие моменты мы начинаем пятиться, и многие так и не решаются прыгнуть.
Так и в жизни. Мы часто возвращаемся, потому что позади и привычно, и понятно, и комфортно. Даже если речь идёт об любимом болоте, в котором нет уже красок и вкуса жизни, но зато всё очень знакомо для нашего мозга. Там он спокоен.
