В душном Верно я откровенно скучал: уже третий день как лил дождь, а с пирсов тянуло запахом тухлой рыбы. Посредник явился с письмом в самый разгар честно заслуженного отпуска, так что приходилось мириться в ожидании встречи. Южный город мне приглянулся давно – тут собирались преферансисты со всех уголков Соединённого королевства, – но тёплый влажный климат и затяжные осенние дожди порой приводили в унынье. Особенно если приходилось коротать деньки сидя в пустом зале трактира. То ли дело игорный дом у сквера, где за столом, покрытым зелёным сукном, в компании азартных игроков можно расписать «пульку», что я, собственно, и планировал, но Создатель решил иначе.
Сегодня дождь лил, казалось, с удвоённой силой, благо покидать уютный трактир мне не требовалось – я спустился в общий зал, заказал кружку тёмного пива и стал ждать. Вскоре явились двое. Одного из них я знал. Северянин – посредник – представлялся всегда Вёрландом. Впрочем, имя скорее всего вымышленное. Гнусный тип. Хотя кого я обманываю? По определению на Добрых Людей должны работать одни мерзавцы и подонки. Молва дело такое: сказал один – подхватила сотня. Церковь Создателя давно записала в еретиков и меня, и Вёрланда, и всех тех, кто так или иначе был связан с братством. Пускай. Моя вера в людей давно пошатнулась, да и плюсы тут определённо были: иногда хватало лишь одного намёка, что ты один из них, и тщедушные благородные гадили в собственные портки. Но, как бы там ни было, а посредник менее гнусным от этого не казался. Или это всего лишь моя личная неприязнь к этому типу?
Вёрланд был не один, что меня слегка насторожило. Посредник явился на встречу вместе с алианцем, который явно чувствовал себя неуютно: движения его были резки, а шаги излишне размашистыми – незнакомец спешил. Без лишних слов он уселся напротив и положил руки на столешницу ладонями вниз, тем самым продемонстрировав кольцо с тритоном. Вот уж кого бы я записал в еретики, так это цеховых владеющих Западной Алии. Лицо человек скрывал под глубоким капюшоном плаща. Голос его был скрипучим, впрочем, как и у большинства алианцев.
– Доброго здравия, – начал Вёрланд дежурной фразой.
– От добра добра не ищут, – буркнул я.
Он кивнул, принимая ответ.
– Не тратьте моё время, – проскрипел владеющий.
– Это ритуал, – пожал плечами северянин.
Алианец должно быть дёрнул головой, так как капюшон его слегка качнулся. Нервничает?
– Ты должен сегодня же отбыть, – сказал он мне. – Сейчас же!
– Что? – ухмыльнулся я. – Прямо-таки сию же минуту?
– Именно. Вот письмо. Дальше по обстоятельствам. Наше время вышло ещё вчера.
Владеющий протянул конверт. Стоило мне того коснуться, как мир вспыхнул белыми искрами и словно сжался в точку, а мигом позже я оказался в кромешной темноте.
«Бесов праздник!»
Я замер и прислушался. Где-то слева шумела вода, чувствовалось слабое дуновение ветра, который приносил едва различимые ароматы: пахло лесом, старым лесом и ещё ягодами. Земляника? Да, это определённо была земляника. Ещё что-то слабо гудело: звук то приближался, то отдалялся, гонимый порывами ветра – водопад?
Дождавшись пока боль и покалывания в конечностях, от которых сводило скулы – верный признак воздействия силы – утихнут, я открыл глаза. Долго смотрел прямо перед собой и вскоре смог различить редкие искры – они то появлялись, то исчезали в серой пелене. Вероятно, стояла глубокая ночь, а я смотрел на плывущие облака, в просветы которых иногда проглядывали звёзды. Луна этой ночью либо ещё не взошла, либо уже скрылась, что слегка печалило – мне нравилось смотреть на луну. Холодно. Я мог бы поспорить, что слышу, как быстрый поток воды гонит шугу, прибивая мелкие льдинки к галечному берегу. Впрочем, низкая температура воздуха совершенно не беспокоила: Добрые Люди давным-давно испортили мою кровь и умереть от переохлаждения и уж тем более заболеть не выйдет. Странно, но в подобные моменты я всегда вспоминал, что от человеческого во мне осталось не так уж и много.
Небо успело окраситься в бледно-серые тона, прежде чем я сумел обрести частичный контроль над телом и сесть прямо. Ещё минут пять я боролся с тошнотой. Огляделся. Справа сплошной стеной стоял лес – мрачный и жуткий, – слева шумела река, на галечном берегу которой сидел я. Противоположный же берег представлял собою крутой склон – сопку – с редкими чахлыми пихтами. Край, забытый Создателем. Я даже немного удивился такому пейзажу, быть может, к утру картина проясниться, и я смогу сориентироваться – увижу тракт или дым из печных труб?
Пока солнце, не спеша, отбирало власть у холодной ночи, я решил осмотреть себя: потёртые штаны из телячьей кожи и льняная рубаха, видавшая виды, были на мне, сапоги отсутствовали, что несказанно огорчало – босым по лесу много не находишь. Но сапоги могут подождать, а вот письмо – нет. Старый кусок жёлтого пергамента с яркой словно угли костра вязью на древнем наречии обнаружился на крупном валуне в пяти шагах, будто его туда кто-то аккуратно уложил. За годы
