Глава 1. Колготки и страх
Я стоял в углу, прижавшись спиной к холодной стене. Резинка колготок неприятно давила на живот, а внутри меня всё сжималось от страха. Отец наказал меня, и это значило, что я должен стоять в углу. Молча. Не задавая вопросов, не оправдываясь и не прося снисхождения.
В комнате было темно, только из коридора пробивался узкий луч света. Время тянулось очень медленно.
Сначала я просто скучал. Рассматривал облупившуюся краску на стене, слушал, как за дверью скрипят стулья, как щелкает переключатель телевизора.
У меня затекли ноги и казалось, что этой пытке не будет конца. Но сказать об этом означало бы снова привлечь внимание отца и вызвать его недовольство.
А он и без того был зол.
– Будешь стоять тут, пока до тебя не дойдёт, – сказал отец, захлопывая за собой дверь.
Потом я почувствовал, как подступает новая беда – мне захотелось в туалет. Я терпел, сколько мог. Потом еще. И еще. Я боялся сказать об этом отцу.
Боялся, что он разозлится и я услышу его глухое -"ты что, издеваешься?"
Мне хотелось разрыдаться, но я упорно загонял слезы внутрь себя. Знал, что у меня нет ни одного родного или даже просто близкого существа, перед которым я мог расплакаться, коли тому нашлась причина.
И меньше всего мне хотелось проявлять свою слабость перед отцом.
Потому что, согласно общепринятым правилам, мужчина должен переносить трудности с каменным лицом и стиснув зубы.
Так говорил мой отец.
Я собрал в кулак всю свою волю, и крепился. Ведь я все-таки был мужчиной, хотя и маленьким.
Поэтому я терпел до последнего. А потом просто описался.
Я до сих пор помню как по моим ногам текла тёплая, почти горячая струйка мочи и чувствую такой стыд, страх и непонимание, словно это случилось вчера.
В тот момент я чувствовал себя раздавленным, смятым и уничтоженным.
Когда отец снова зашёл в комнату, на его лице были не удивление, не злость и не презрение – просто недоумение.
– Почему ты мне ничего не сказал? – спросил он.
Я молчал. От пережитого у меня горели щеки и не знал, что ему ответить.
Он не ударил меня, не стал орать, не обозвал. Просто пожал плечами и ушел. Будто ничего и не случилось. А у меня внутри что-то перевернулось и умерло по отношению к отцу.
Он никогда не был жестоким. Не бил нас, не издевался и не кричал без причины. Ему просто было всё равно. Лишь бы его не трогали.
Может быть в молодости он был другим.
Но я узнал отца, когда он уже был взрослым и равнодушным.
Глава 2. Сигареты
Прошло несколько лет.
Я стоял с пацанами за клубом, мы курили. Табачный дым резал глаза, щипал горло, но я не подавал виду. Тут же, за углом, проходил отец. Он шел платить за телефон в местное отделение связи. Увидев меня с сигаретой он не замедлил шаг, лишь бросил через плечо:
– Дома поговорим.
Вернувшись домой я ждал мужского разговора или заслуженной взбучки.
Думал, что отец возьмет меня за плечо, посмотрит в глаза и скажет что-то важное. Может быть даже впервые назовет меня сыном.
Но он просто сказал матери:
– Он курит. Я видел его с сигаретой.
Отец не назвал меня по имени, просто сказал безликое – он.
Вот и всё. Я не знал, чего ждал от него, но точно не этих слов. Они засели эдаким червячком где-то в моём подсознании, но я решил не придавать этому значения.
Зато в тот момент я чётко понял, что хочу прожить свою жизнь совершенно иначе. Что мои дети никогда не будут расти рядом с человеком, который живет только по инерции.
Отец всю жизнь проработал на одном и том же заводе. И, кажется, даже никогда не думал о том, что жизнь можно прожить как-то совсем по-другому.
Иногда, несмотря на свой юный возраст и полное отсутствие житейского опыты я чувствовал, что имею полное право судить людей.
В такие моменты отец вызывал не ненависть, а скорее непонимание.
Это не был бунт против отца, а скорее неприятие своего возможного будущего, в котором я мог бы застрять, так же как и он.
Я не винил его. Отец был добрым человеком и всегда готов был помочь, когда его об этом просили, и остаётся таким до сих пор.
Просто сам он редко проявлял инициативу – будто ждал, что его позовут. Мне не хотелось повторить его путь. Это желание стало моим внутренним компасом, указывающим на жизнь, наполненную смыслом и осознанным выбором.
Глава 3. Поселок и день рождения
С самого рождения моя собственная жизнь, также как жизни других жителей посёлка была подчинена шаблону и должна была катиться по накатанной колее.
Если ты умудрился здесь родиться, ходи в школу. Смотри на лесопильный завод за окном, слушай пьяные разговоры взрослых и будь готов повторить их судьбу.
В нашем поселке любое событие превращалась в застолье. День рождения? Застолье. Кто-то купил машину? Застолье. Выходные? Ну как же без него? Взрослые чокались рюмками, обсуждали одни и те же проблемы, которые не менялись год от года.
Однажды я увидел объявление в детском саду:
"Дорогие родители, просьба ограничить распитие алкоголя при детях. Ваши дети чокаются кружками компота при приеме пищи."
Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Мои собственные дни рождения всегда проходили одинаково: взрослые сдвигали столы, сооружали скамьи из стульев и широких досок, ставили на столы крепкую выпивку, и всё это ради того, чтобы "как следует отметить".
