Глава I
Папин дом оказался намного меньше, чем я помнила. На первом этаже была кухня, где с одной стороны стояли плита с холодильником, а с другой черный кожаный диван. Дальше по коридору была папина спальня и крутая лестница, под которой расположилась крохотная ванная с туалетом. Моя комната была на втором этаже. Там стояла кровать, небольшой комод и то ли прикроватная тумбочка, то ли странный стул. В спальне не было ни штор, ни стола, ни каких-либо признаков жизни.
Еще на этаже была абсолютно пустая комната, где не было абсолютно ничего, кроме маленькой лампочки и окна. Папа сказал, что собирался сделать из нее гостевую спальню, но на практике оказалось, что она бы простаивала без дела.
– Можешь заняться обустройством пустой комнаты, если хочешь, – сказал папа, рыская в ящиках под диваном в поиске постельного белья.
– Я здесь всего на несколько месяцев, – сказала я.
Папа протянули мне в руки белье и полотенце. Наволочка, простыня и пододеяльник – все было из разных комплектов.
– Тебе помочь застелить?
– Нет.
– Понял, тогда устраивайся и спускайся, будем думать с тобой чем поужинать.
Я поднялась к себе, устраивать мне было нечего. На мне все еще была больничная пижама. «Любимая мамочка» слишком поздно отправил посылку с моей одеждой из нашей квартиры, из-за чего почта не пришла в срок. Я кое-как застелила кровать и легла на нее. Мне казалось, что я лежу посреди огромного пустынного поля, хоть кровать и не было такой уж большой.
– Какую пиццу любишь? – спросил папа, зажимая в руках кнопки телефона.
Есть мне совсем не хотелось, но и заканчивать день на такой печальной ноте тоже.
– С ветчиной… и сыром, наверное.
– Здравствуйте, одну большую пиццу с ветчиной и сыром и маленькую с пепперони, – бодро сказала папа, поднеся трубку к уху.
– Я не съем большую.
– Ничего страшного, я тебе помогу. И еще нам баночку кока-колы и…
– Спрайт.
– И спрайт.
Середина сентября ощущалась, как конец ноября. На следующее утро погода была все еще серой – затянутое небо дополнял колючий туман. После завтрака я решила взять организацию быта в свои руки и направиться в местный магазин за продуктами, стиральными порошками, гелями для душа и еще огромным списком вещей, которыми отец по непонятным мне причинам пренебрегал. Я взяла папину банковскую карточку, надела поверх все той же больничной пижамы куртку, и направилась в путь.
По дороге идти мне было около двадцати минут. Ровно прямо, никуда не сворачивая. Где-то на седьмой минуте прогулки я решила, что подобный поход вряд ли повторится в ближайшее время. Мне казалось, что мои вроде бы уже здоровые, но похоже совсем слабые, как у курильщика, легкие сейчас сморщатся в трубочку.
– Сколько тебе лет? Десять? Одиннадцать? —спросила престарелая кассир в магазине пока я выкладывала покупки на ленту.
– Четырнадцать.
– Давно я здесь не видела детей, может, только малышей в колясках.
– Я уже не ребенок, – поспешила возразить я, из-за чего между нами повисла неловкая пауза, – а разве в городе совсем нет детей?
– В округе нет ни детских садов, ни школ, поэтому семьи с детьми уезжают в города покрупнее.
Этой осенью я не пошла в школу. Весь прошлый год я провела в больнице и дома в своей комнате. От скуки я делала так много домашнего задания, что в конце года смогла разом сдать экзамены за седьмой и восьмой класс. Однако идея быть самой младшей мне совсем не понравилась, поэтому я решила, что лучше пойду в следующем году в девятый класс на ровне со всеми.
До прихода папы с работы от усталости я просидела весь оставшийся день на диване перед телевизором. Антенна ловила крайне скверно, поэтому приходилось смотреть мультфильмы на DVD, которые родители мне купили еще в далеком детстве. Последний раз мы сюда приезжали все вместе, когда мне было около шести.
– Лосьон для белья? – удивился папа, заглядывая в ванную.
– Да, это чтобы после стирки одежда оставалась мягкой.
– Никогда не видел, чтобы после стирки футболка затвердевала настолько, что ее можно было бы использовать в качестве фанеры.
Уже было полдевятого вечера, папа снова предложил заказать на ужин пиццу. Я сказала, что вполне в состояние проглотить его омлет из яиц, бекона и паприки. Папа хорошо готовил, но только блюда для завтраков.
– Для восстановления после болезни мне нужно здоровое питание.
– Я об этом как-то не подумал, – растерянно сказал он. – Помню, что раньше ты была в восторге от пиццы на ужин.
– Это было давно.
– Хочешь завтра утром встанем пораньше и приготовим блинчики?
– Тебе вроде на работу в семь. Если встать еще раньше, то придется готовить с закрытыми глазами.
Когда мы поужинали, папа помыл посуду новым мылом и вытер ее свежим полотенцем. Я в тот момент уже отправилась к себе в комнату, готовиться ко сну. Отец одолжил мне свою красную толстовку GAP, благодаря чему мне удалось избавиться хотя бы от верха больничной пижамы, и парочку книг о научной фантастике, хоть прежде я научной фантастикой никогда не интересовалась. Других жанров в папиной библиотеке почему-то не было.
– Смотри что доставили с утренней почтой, – прокричал мне с первого этажа папа.
Прихрамывая от ноющей спины, я спустилась вниз. Ночь будто проходила за одну минуту. Кровать была такой твердой – казалось, у меня на спине можно было разглядеть отпечаток каркаса. Я на мгновение сильно зажмуривала глаза, а открывала их, когда уже светало.
