Остров к северо-западу от Тамриэля. Первая эра. Триста сорок первый год.
На златистый песок ступил могучий воин, а позади него смыкается разрыв на теле пространства – тёмно-фиолетовый портал стал схлопываться, оставляя только призрачную дымку и унимая магический гул. И вскоре только шум прибоя остался, напоминая воителю о том, что он уже не в Тамриэле.
На его прекрасном пластинчатом доспехе виднеются зеркальные отражения водной глади, вечернего неба и златых песчинок. Алый плюмаж на шлеме поддаётся яростным порывам ветра, словно возвещающий о приближающейся буре и хаосе, которым суждено прогреметь лишь спустя столетия.
Поворачивая голову можно заметить невообразимо восхитительное зрелище – небесное светило, раскалённое и багряно-красное, сказочно трепещущее душу, необъёмное, прощается с этим днём, опускаясь к пучинам моря, выкрашивая небеса в яркие цвета огня возле себя, которые вступают в «бой» с холодом наступающей ночи, сапфиром, аметистом и серебром зажигающихся звёзд.
– Где я, мой господин? – обратив бледное лицо к небесам, жалостно вопросил воин. – Куда ты меня отправил?
В ответ раздался глас, полный зла, резкости, грубости и потустороннего трепета, вселяющего сковывающий от «стужи» ужас:
– В место твоего просвещения, где оно станет домом для тела твоего, пока душу я возьму, чтобы обучать её всем премудростям Холодной Гавани. Ты не смог обмануть и победить своих братьев, Дунхарт, так что неси кару веками здесь, ибо по милостей моей я не предам тебя истязанию в пучинах дома моего.
Перед глазами рыцаря мгновенно появились памятийные образы – вот он, восседает на троне, заключённым в высокой башне, которая окружена квадратными стенами, с простенькими постройками, стесняющих внутренний двор и его братья и сестры в сверкающих доспехах отдают почести ему. Затем он склоняется над тайным жертвенником в подземных пещерах, ужасающим алтарём в виде рогатой главы и говорит слова молитвы, даёт клятву принести своих слуг на услужение жестокому божеству порабощения. После вспоминает пламенную речь, явленную народу, о том, как он и его друзья обретут новую силу в могущественном даэдрическом принце, нужно только преклонить колени и стать его кровавым воинством. Но его идею не разделают… и теперь рыцарь в изгнании… он здесь, на песку морского берега.
– Мой лорд, Бал, но как я проживу столько времени?
– Вот между нами – договор – жизнь духа в обмен на бессмертие в безжизненном теле. Плоть станет клетью для тебя, – воин ощутил, как по всему телу его побежал холод, как язык упирается в клыки, а солнце, до этого момента прекрасное и чудесное, стало источником боли, когда его лучи из тёплых превратились в обжигающие. – Теперь ты сможешь жить веками, вампир.
– Когда я вернусь? Когда я вернусь к братьям своим, что сели на юге Тамриэля, мой лорд? Тебе хотел я их посвятить, но против меня выступил проклятый Самуэль… поверженный моею рукой.
– Они защищены аэдра! – прорычал зловещий глас. – Понимаю, ты хотел власти и могущества, но твоя спесь погубила тебя… так же как и слугу брата моего – Мирака. Тот не смог выстоять против гнева господ своих, ты же бежал от руки братьев и сестёр своих… ты сломлен, но я тебя перекую!
– И что же мне делать, господин?
– Ждать… ждать столько, сколько потребуется, ибо планов у меня много, а Орден, против которого ты восстал, теперь осторожен и силён. Не взять мне Тамриэля с ним, ибо они могучи.
– Как скажешь, мой господин! – рыцарь рухнул на пляж, погрузив колени в песок.
– Сломленный… изгнанный… желающий могущества, чтобы стать моим правителем над Тамриэлем… поверженный… встань и твори мою волю! – приказывает существо. – На севере этой дивной земли есть храм Ордена Алессианского, который возвели здесь его посланники в далёкие земли. Иди и разори его. А затем возведи святилище мне в пещерах южных гор и молись мне, дабы я наделял тебя силой.
– Да будет по слову твоему, тёмный господин, – рыцарь поднялся с колен, взял меч и двинулся, дабы обрадовать своего повелителя.
Тем временем, пока поборник Молага Бала идёт свершить наказанное, вытянутое помещение прямоугольного типа на севере острова, наполнено людьми и эльфами. Его пол облицован начищенными гранитными плитами, в которых изредка мерцают отражения огоньков свечек, поставленных на небольших свечниках по углам храма. Его стены лишены каких-либо рисунков, на них нет изображений людей, эльфов или животных, только белый, как скайримский снег, цвет, на которым чёрными письменами льются фразы и цитаты. Послушники взирают на высокую фигуру, которая стоит на ступенчатом возвышении, а за ним виднеется большой каменный алтарь.
– Не сотвори себе кумира из древа или металла, не поклонись ложным богам, ибо только есть один Бог – Единый, ревнитель, и нет богов кроме него, – храм наполнился пламенными словами, которые отразились эхом под высокими сводами величественного строения.
