ГЛАВА ПЕРВАЯ
– Не влезай – убьет, – пробормотала я себе под нос.
Рука застыла на кнопке звонка, не отваживаясь нажать.
– Что? – тут же встрепенулась Арнель. – О чем ты, Марго?
Я обернулась и смерила ее взглядом. Бледное личико встревожено, нежные розовые губы решительно сжаты, в огромных зеленых глазищах плещется дивная смесь испуга с азартом.
– Дед не одобрит, – вздохнула я. – В ярость придет. Он терпеть не может драконов, ты же знаешь.
Дед наш, кстати сказать, сам из Заповедного леса последние лет эдак тридцать носа не высовывал, аккурат с тех самых пор, как женился на эльфийке из высокого рода. Зато нам с кузиной не забывал регулярно слать нравоучения и иногда, не чаще раза в год – приглашение погостить. Подозреваю, что Арнель он бы рад видеть и почаще, да вот беда: без меня она наотрез отказывалась ехать. А моему присутствию дед не так и радовался. Все-таки, в отличие от изящной белокурой кузины, в которой с первого взгляда угадывалась эльфийская кровь, я выглядела обыкновенным человеком, от деда унаследовала только белую кожу и зеленый цвет глаз. А вот огненно-рыжие волосы и излишне, на взгляд тонкокостных лесных эстетов, женственная фигура достались мне от матери.
Арнель непочтительно фыркнула.
– Не терпит – так его никто и не заставляет. Драконы, если помнишь, в Заповедном лесу нечастые гости.
Помню-помню. Что-то там огнедышащие не поделили с пресветлыми, не то артефакт какой древний, не то гору с серебряными жилами. Хотя нет, горы – это к гномам, они к своим шахтам ни эльфов, ни драконов не подпустят. Ладно, не жилы, так месторождения алмазов или еще что. Эльфы – они, знаете, только с виду такие неземные все и возвышенные, а уют и комфорт очень даже ценят. И вкусно поесть любят, и красиво принарядиться. А о стоимости бриллиантов в короне Пресветлого Владыки крупнейшие ювелирные дома разве что гадать могут.
– Наследства лишит, – предостерегла я.
Мне самой наследство от эльфийской родни не грозило, а вот Арнель во время каждого визита удостаивалась посещения семейной сокровищницы и выслушивала обещания, что вот когда-нибудь… потом, со временем… нет, не все, конечно, но часть, и часть немалая… Словом, на свою долю фамильных ценностей она могла бы рассчитывать.
Кузина только фыркнула, показывая свое отношение к угрозе. А я тоскливо подумала, что дед, когда узнает, не угомонится, пока не забросает меня грозными письмами. И я бы с удовольствием отправила их прямо по назначению, то есть в мусорную корзину, где им самое место, даже не вскрывая, но маму расстраивать не хотелось. А моя мама всегда очень высоко ценила семейные узы. Поддерживала теплые отношения со всякими пятиюродными тетушками и семиюродными дядюшками, а деду отправляла поздравительные открытки к праздникам. Так что письма придется не только читать, но и отвечать на каждое.
Кстати, о родственниках.
– Арнель, – я повернулась к кузине, – ты не забыла, что вечером приезжает тетушка Агата?
Кузина сморщила носик. Удивительное дело, ее гримаса нисколько не портила, напротив, придавала пикантного очарования. Сильная эльфийская кровь, да!
– Помню-помню, встретим старую ведьму, не беспокойся.
– Слышала бы тебя моя мама, – хихикнула я.
– Но ее здесь нет, – возразила кузина. – Марго, не пытайся меня отвлечь! Звони давай!
Не нравилась мне ее затея, ох, как не нравилась! Но деваться некуда, и я решительно нажала на кнопку.
***
Справедливости ради следует заметить, что заводилой в нашей паре чаще всего выступала я. Это мне приходили в голову безумные идеи вроде покрасить розовой краской болонку соседки – до сих пор стыдно перед несчастным животным! Нет, саму процедуру наведения красоты болонка перенесла спокойно, непоправимую психическую травму она испытала из-за реакции хозяйки. Та сначала вопила на всю улицу, как раненый слон, а потом принялась таскать любимицу по выставкам, выдавая за особо редкую породу. Выставки болонке не понравились, в чем я ее прекрасно понимала. Шумно, многолюдно, камеры слепят. Да еще и все норовят потрогать! Вот животинка не выдержала и цапнула кого-то рукастого. А модный психолог-ветеринар и поставил диагноз, так что насчет непоправимой психической травмы это не я придумала.
Но то дело давнее, как и перец в сладком пироге ворчливого дядюшки, и даже подсунутая в постель дедовой эльфийской супруге лягушка. Ох, и крику было! А я еще уверяла Арнель, что эльфийка и не отличит в темноте земноводное от мужа, мол, дед тоже ледышка, похуже любой жабы будет. Отличила. После этой выходки нас два года в Заповедный лес не звали.
Так вот, к чему это я: Арнель редко выступала инициатором проказ. Зато если уж что вбивала в свою белокурую очаровательную головку, то заставить ее отказаться от идеи было невозможно. Насмерть стояла, вот как сегодня.
Мама будет недовольна, пришло мне в голову. Дед – о нем и говорить не стоит, но о его реакции пусть переживает Арнель. А вот мама…
Нет, она не позволит себе упреков. Много-много лет назад она сказала нам: «Девочки, живите так, как считаете нужным. Я в вашу жизнь вмешиваться не стану. Выбирайте сами, где хотите учиться, с кем дружить, за кого выходить замуж. Я поддержу любой ваш выбор». И промолчала, даже когда я сменила фамилию официально. Как такая лояльность уживалась в ней с преданностью семье – ума не приложу.
