– Я молодая и красивая! Ничего, что плохо училась в школе, главное, соображалка работает. Еще я – здорова, даже очков не ношу. Я складно вру, хорошо ориентируюсь в любой обстановке и уверена, что знаю жизнь. К моим недостаткам относятся происхождение и нищета. Нет, я никогда не голодала и не донашивала обноски за сестрой. Ее у меня попросту не было. Но и своей единственной дочери родители могли дать немногое: одежду с распродаж и с рынка, отстойный телефон и китайскую косметику… Я не говорю о белье. Хотя, возможно, моя наивная мама до сих пор считает, что я могу постыдиться похвастать им перед мужчиной… Ну или, на худой конец, сочту неприемлемым и вульгарным показаться в неглиже перед мальчиком. Я давно не вскрикиваю, когда вдруг меня застают голой. Напротив, мне нравится наблюдать за тем, как при виде моего тела парней берет оторопь, и я не премину воспользоваться ситуацией и состроить глазки. Просто обожаю их дразнить, на зависть закомплексованным подружкам… Перед самым выпускным я записалась на компьютерные курсы, а еще стала учить названия парфюмов и брендов одежды. Как-то мне на глаза в Интернете попалась статья о том, какими приборами и что едят в ресторанах, а также из чего и как пьют. Это подтолкнуло меня к самостоятельному изучению этикета. Часть столовых предметов я попросту вырезала из картона. Другие, например, ножи, вилки и некоторые ложки, заменила теми, что были в наличии. Оставаясь одна, раскладывала на столе все это, как будто он уже был накрыт щепетильным официантом или домашней прислугой, и принималась за трапезу. Я со снисхождением ждала, когда франтоватый мужчина в лакейском полупоклоне откроет бутылку вина и разольет его по бокалам, роль которых в моем случае выполняли стеклянные фужеры, уцелевшие после отцовых дрязг. Отпускала его снисходительным кивком головы и тут же одаряла томным взглядом из-под длинных ресниц сидевшего напротив избранника… Я моделировала в голове разговор с ним. Вернее, задавала сама себе возможные вопросы своего принца и вслух отвечала на них…
– Дорогая, – обращался он и предлагал: – Вот, попробуйте устриц…
– Знаешь, милый, мне претит выцарапывать их… Это так неэтично и смотрится вульгарно.
Еще… Много чего еще я стала делать, чтобы подготовить себя к жизни в столице. Да, именно туда я собралась после того, как отзвенит последний звонок. Там мой парень. Правда, он еще этого не знает, но сразу поймет, как только увидит. Еще забыла добавить: он богатый высокий брюнет с голубыми глазами…
Глава 1
Родителей не выбирают
Утро началось привычно – с причитаний матери.
– Ой, беда-то какая! – донесся ее голос с кухни.
– …Сначала никто серьезно и не отнесся, – понизив голос, рассказывал Степан. – Ведь лето! Мало ли?! Может, правда, ветерком где-то в акациях какое-нибудь паутинное гнездилище разворошило?
– А разве пауки гнезда делают? – спросила мать.
– Не знаю, – признался Степан и предположил: – Может быть. Ведь где-то они растут?
– Ладно, неважно, – успокоила его мать и попросила: – Продолжай!
Чтобы лучше слышать, я приподняла голову над подушкой. Было неудобно находиться в таком положении, но я хотела узнать, как на этот раз мой папик загремел в наркологический диспансер. То, что турнут и с этой работы, уже железно. Куда после такого?
– Так вот, он сначала к главбуху в коридоре пристал, – продолжал вводить в курс дела Степан. – Мол, у вас на плече паук! Она закричала и давай в проходе кренделя выписывать. А он ее одной рукой остановил, а второй этого паука убрал.
– Так был все-таки паук? – перебила его мать.
– Ну, ты, зараза, чем слушаешь? – возмутился Степан. – Нет, конечно! Казалось ему просто… Только и мы не сразу это поняли.
Мать с шумом вздохнула и всхлипнула:
– Понятно.
– А он ведь, Санька-то твой, еще и потеет после этого дела, – со смаком описывал папика Степан: – Мокрый весь, глаза шальные!
Мое воображение с ходу нарисовало портрет отца. Кроме всего, что перечислил материн полюбовник, оно к нему добавило диковатый взгляд, торчащие над ушами от долгого лежания на подушке волосы и лиловые пятна на бледном лице. Отчего-то отец сначала представился в мятой майке, а потом в форме охранника.
– Стыд-то какой! – снова запричитала мать.
«Уймись, дай дослушать!» – потребовала я мысленно.
– В общем, за бухгалтером идет заместитель генерального директора, – продолжал Степан смаковать нашу семейную трагедию. – Твой Сашка уже без предупреждения берется освобождать его от пауков, которых только он и видит!
– Господи! – протянула мать, подвывая, и всплеснула руками.
Я не видела этого, просто знала, что обращение к высшим силам мать почти всегда сопровождает подобным жестом. А поскольку быть свидетелем того, как маманька вспоминает Бога, мне приходится каждый день, то я могу на нее вовсе не смотреть, но знать, как она себя при этом ведет.
– Бросал он пустоту на пол и топтал «их» ногами с таким усердием, что мы сначала и не поняли ничего. – Все до того выразительно и натурально, что я, грешным делом, подумал, что это у нас просто зрение не такое, как у него, оттого и не видим этих пауков, – с нотками восхищения говорил Степан.
