Тихий, монотонный гул извне, полностью заполнял окружающее пространство. Одновременно мешая рою мыслей, снующих словно светлячки в банке, выстроиться в одну прямую линию. В тот же время успокаивая некую тревожность, возникающую словно вспышка при каждом удачном случае, зацепится разуму за внешний мир.
– Алекс хватит бубнеть. – Не открывая глаз буркнула Сонечка. Это не я. – Непонятно откуда, сквозь гул, раздался сдавленный голос друга детства.
Звук не прекращался. Полежав еще несколько минут и попытавшись снова заснуть Сонечка не выдержала.
– Да ё-моё! Алекс! – Попытка нервно встать с неудобной подушки и открыть глаза, отозвалась громовым раскатом в ушах. Шаровая молния попала одновременно во все нервные окончания тела, разнося за собой тянущую боль, словно вчера весь день Соня провела в спортзале после долгого перерыва. – Ауч! – Хватаясь одной рукой за предплечье, второй закрывая ухо, вскрикнула от боли Сонечка.
– Да ну что? Говорю же, это не я. – Переворачиваясь с боку на бок и бурча себе под нос, словно кот, фыркнул полусонный Алекс.
Сквозь образовавшуюся боль шарахнувшую после очередного усилия над собственным организмом, Сонечке удалось открыть левый глаз.
– Алекс. – В ответ тишина. – Алекс? – За спиной сквозь не останавливающийся гул раздался театральный храп.
Кое-как повернувшись на жесткой лежанке Соня с размаху пнула друга.
– Сонь! Да ёлки-палки! Ты… – Начал было Комета, подскакивая с жесткой лежанки и открывая глаза. Однако увиденное заставило Алекса на мгновение потерять дар речи.
Прямоугольный зал, стены которого украшали, прилегавшие достаточно плотно друг к другу, равномерно вращающиеся, красные колонны, исписанные золотыми письменами, венчал высокий потолок. По периметру, под колоннами сидели люди, одетые в балахоны цвета переспевшей мандаринки. Головы их были покрыты некими сооружениями из войлока, больше похожие на парус чем на головной убор. Цвет убора представлял собой, смесь кирпичной крошки и кровьи, скорей всего пренадлежавшей тому самому работяги, который днем и ночью, без инструментов укладывал сей чертов кирпич, пытаясь возвести эту вавилонскую башню. Обладатели столь странных одежд, собственно и являлись источником непонятного звука.
– Алекс скажи мне что я сплю. – С ноткой надежды в голосе попросила Сонечка, которой все-таки удалось принять сидячее положение.
– Очень хотел бы, однако не могу. – Потихоньку выходя из ступора ответил Комета.
– Почему? – невпопад задала вопрос ошарашенная Соня, пристально изучая людей с парусами на голове.
– Говорят один и тот же сон, одновременно двум людям, приснится не может. – Резюмировал, окончательно вернувшись в реальность Комета.
– Бррррр стоп! – Стряхивая остатки морока, Соня повернула голову в сторону друга. – А мы вообще где? И почему у меня так все болит словно по мне каток проехал?
После секундной паузы, выделенной себе на копание в мозговом архиве, Алекс пожал плечами.
– Ничего не помню, да и голова болит словно меня чугунным котлом огрели! – Подвел итог своим ощущениям Комета.
– Погоди! – Вдруг встрепенулась Соня и опять ойкнула, ухватившись за руку от повторившейся, в процессе движения боли. – Мы же в самолете летели!
– Точно! – Подтвердил друг. – Только, мы вроде в Индию летели, а это – Алекс сделал многозначительный круг головой, – на Мумбай никак не похоже.
– Ничего не понимаю! – Вслух задумалась Соня все так же потирая болевшее плечо. Алекс же уставился за спину подруги, при этом его глаза становились все шире и шире. В какой-то момент он напомнил Соне анимешного героя. – Что? – Не поняла столь резкие изменения в физиомордии Кометы Сонечка.
В зале резко стихло.
– Кхм! – Раздалось за спиной.
От испуга Соня взвизгнула и резко развернулась. За спиной стояла груда цветной ткани, из которых еле-еле виднелось сильно загоревшее, довольно престарелое, словно выглаженное маленьким утюжком лицо. Венчал сей шедевр, все тот же парус прикрывающий пол головы выглаженного персонажа.
– Не стоит так реагировать. – Улыбнулось лицо, чем еще больше усилило ассоциацию с отменно отглаженной простынею. – Будда любит свое творение. И советует жить в любви всем своим созданиям. – Описывая, затерявшейся в широких одеяниях рукой, словно птичьим крылом большой круг, заговорил монах.
– Простите. – Немного смутилась Соня.
– Все в порядке дитя, не стоит извиняться.
Из недр одеяний показалась сухонькая ладошка. Легким, практически не ощутимым движением монах положил руку на безумно болевшее плечо Сони.
– Так думаю будет лучше – загадочно произнес парус и через мгновение, вновь спрятал руку в куче покрывавших его одежд. Соня подняла округлившиеся глаза на Комету.
– Что? – Одним кивком головы, беззвучно спросил Алекс.
– Вообще перестало болеть. – Все еще с удивленными глазами, шепотом ответила Сонечка.
– Скажите, а где мы? – Пытаясь встать на ноги спросил Алекс.
– Подозреваю вы голодны. – Не дав ответа, продолжая улыбаться, больше констатировал факт, чем спросил, человек в одеяниях.
Автоматически кивнув головой Соня и Алекс немного удивились такой манере общения. Однако решив отложить разбор поведения пожилого монаха на «потом», молодые люди, занялись более увлекательным процессом, а точнее поднятием своих тел на ноги. Справедливости ради надо отметить, что не с первого раза, но все же достаточно быстро данный аттракцион увенчался успехом. Не успев в душе отпраздновать победу, на пути Сони и Кометы появилось еще одно, так называемое развлечение. Все это время наблюдавший с невозмутимым выражением лица, за муками подъема, стоявший рядом монах исполнил легкий, еле заметный жест рукой. Словно заядлый фокусник, хозяин паруса на лысой голове, отделил с себя кусок цветного одеяния и протянул поднявшимся по длинному балахону. Немного повозившись с выделенными одеждами, достаточно за короткий промежуток времени друзьям удалось запаковаться в предложенные балдахины. На поверку одеяния оказались мягкими, легкими и при всем этом очень теплыми.
