Глава 1
В тот день Степан Васильевич Соколов проснулся с тупой болью в пояснице – старая армейская травма снова дала о себе знать. Он поморщился, пытаясь разогнуться, и потянулся за упаковкой Диклофенака, лежащей на тумбочке. Таблетки помогали всё хуже, но терапевт в поликлинике только нервно отмахивался: "А как вы хотели, в вашем-то возрасте".
Пока закипал чайник, он ковылял по кухне, собирая завтрак: яйца, колбаса, пара ломтиков черного хлеба. Кошка Тася путалась в ногах и громко орала, требуя свою порцию кошачьего корма. За окном нудно моросил дождь, и капли рисовали причудливые узоры на запотевшем стекле, полностью перекрывая и без того плохую видимость.
Степан Васильевич работал бухгалтером на местном комбинате строительных материалов. В свои пятьдесят три он уже не ждал ничего особенного от жизни – ни повышения, ни прибавки к зарплате. Раз в месяц встречался с бывшими однокурсниками в кафе "Аура", где все величали друг друга по имени-отчеству, а говорили исключительно о ценах на недвижимость и проблемах с позвоночником.
Дорога на работу была, мягко говоря, не очень приятной – автобус опаздывал, зонт сломался еще вчера, а серое небо давило на плечи, как старый долг. Промокший до нитки, он свернул в переулок, надеясь срезать путь через старое кладбище. Именно там он его и увидел.
Человек стоял у покосившейся ограды, словно ждал именно его. На вид лет тридцать пять, в простом темно-синем костюме и белой рубашке. Лицо обычное, но глаза… Глаза были как два кусочка безоблачного неба в серый дождливый день. Но самое удивительное было в том, что он был совершенно сухой, как будто дождь по неведомой причине боялся задеть его своими холодными струями.
– Здравствуйте, Степан Васильевич, – произнес он мягким голосом, хотя Степан был уверен, что они никогда прежде не встречались. – Я знаю про вашу боль. Знаю про бессонные ночи и бесконечные бессмысленные обследования. Знаю, как вы боитесь того, что будет дальше.
Соколов попятился назад, схватившись за сердце:
– Кто… кто вы такой?
– Меня можно назвать Учителем, – человек сделал шаг вперед, и дождь будто отступил от него, огибая невидимым полукругом. – Я могу помочь вам. И не только вам. Я могу помочь всем. Избавить от боли, страха, сожалений. Дать новый шанс.
– Дорого, наверное? – тихо сказал бухгалтер, чувствуя, как холодеют руки.
– Никаких денег. Я хочу только одно – чтобы вы прошли мою Школу. Это не сложно, поверьте. Просто нужно быть готовым узнать правду о себе и о всех нас. И вас.
– Нет, – Степан Васильевич замотал головой. – Нет, я не буду…
В голове настойчиво засела мысль о бесплатном сыре и мышеловке.
– Подумайте, – учитель достал из кармана визитную карточку и протянул ее к дрожащим пальцам бухгалтера. – У вас есть время до вечера. После этого я уйду, и вы больше никогда меня не увидите. Решение за вами.
Карточка была совершенно белой, без единой надписи. Когда Соколов поднял взгляд, незнакомец уже исчез, будто растворился в сером дождливом мареве.
Юрий Николаевич Крылов проснулся рано, как всегда. В его возрасте сон стал менее глубоким, а старые привычки – вставать на рассвете и проверять участок – не отпускали даже в выходные. За окном еще царила серая предрассветная мгла, и тусклый свет фонаря качался на ветру, отбрасывая причудливые тени на занавески.
Он потер лицо ладонями, чувствуя легкую щетину, и вздохнул, вспомнив, что сегодня ему исполнилось сорок пять. И как настоящий, ответственный служитель закона, в первую очередь подумал о том, что надо сфотографироваться на новый паспорт.
Кухня встретила его холодом. Холодильник нудно гудел, как будто жаловался на непосильную работу, а чайник, который он включил, попытался было сразу отключиться. Крылов достал из шкафчика заварку, но передумал: вместо чая решил сделать растворимый кофе.
Выглянув в окно, он увидел лишь пустую улицу. Где-то вдалеке слышался лай собак да шуршали колеса редких машин, проезжающих мимо дома. Обычный день в обычном городке.
Участковый работал здесь почти двадцать лет. Сначала он приехал сюда молодым милиционером, полным амбиций и надежд. Но время и реформы, как это часто бывает, стерли остроту его идеалов. Теперь он был просто полицейским, который решал бытовые конфликты, разбирался с мелкими кражами и иногда помогал заблудшим туристам найти дорогу. Городок был маленьким, и все проблемы здесь казались до смешного банальными. Однако именно эта повседневность, эта монотонность жизни давали ему странное, но удобное чувство покоя.
Когда кофе был готов, Юрий Николаевич сел за стол и достал сигарету. Он курил редко, только по утрам или когда хотелось подумать. Сегодня ему хотелось думать, ведь последнее время город словно охватило какое-то странное напряжение. Люди вели себя иначе: кто-то стал более замкнутым, кто-то, наоборот, слишком разговорчивым. Даже собаки лаяли как-то по-другому: тише, настороженнее.
В дверь постучали.
Крылов вздрогнул, хотя обычно такие звуки его не пугали. Он поставил чашку на стол и подошел к двери. За ней стояла она – Юлия, сотрудница местного ВУЗа. Симпатичная девушка лет тридцати, с темными волосами и пронзительным взглядом карих глаз. Она была одета в сиреневую блузку, перехваченную широким кожаным поясом, чёрные брюки и высокие сапоги. Все это делало ее похожей на валькирию. Юлия всегда казалась немного не от мира сего, но сегодня в ней было что-то другое – какое-то внутреннее сияние, словно она знала что-то, чего не знали остальные.
