1. Пролог
«Яма» – семь этажей уходящего под землю здания пункта временного содержания осужденных – была забита до отказа. Утром ожидалось прибытие трех космических транспортировщиков, которые доставят каждого из них к месту отбывания наказания – в самые далекие лагеря в самых далеких галактиках, где их не ждет ничего, кроме каторжного труда на рудниках самых глухих планет. Так уж повелось, что с некоторых пор на планете Земля и других освоенных человеческой расой планетах с отменным климатом, тюрьмы не строились – дело это считались затратным и неблагодарным. Граждане, преступившие закон, распределялись по иным планетам. Разбросанные по самым отдаленным звездным системам и галактикам, эти планеты с суровыми климатическими условиями глубоко в своих недрах хранили залежи редких и дорогих металлов или универсальных видов топлива, таких как си-текс. Вот и получалось, что тяжесть преступления не имела значения, если оступившийся гражданин непосильным трудом искупал свою вину до самого своего конца, дабы принести напоследок пользу своей расе, так гуманно обошедшейся с ним, предавшим установленные и незыблемые правила жизни. Адские горячие пещеры Исты, ядовитые болота Альвиции или жестокие льды Люта гарантировали невозможность возвращения таких людей домой, приводя в исполнение казнь. Но всем давно было ясно, что это не озвученный вербально смертный приговор, который уносил жизнь за жизнью. А значит, отбросы цивилизации своим присутствием не могли больше оскорблять нормальных законопослушных граждан, в то время как их отсутствие оказывалось полезным для общества.
Осужденные негромко переговаривались между собой в своих тесных и душных камерах, создавая из Ямы подобие жужжащего улья. Когда из некоторых клеток слышались редкие крики, ругань, приглушенные звуки и стоны, охранники, громыхая оружием, тяжело шагали по металлической решетке пола, по пути выхватывая мощными фонарями уставшие, изможденные или испуганные лица в камерах. Притихшие осужденные понимали – тот, кто кричал и стонал, уже не займет свое место в транспортировщике никогда. Потом охранники брезгливо тащили за собой по коридору пластиковые мешки.
– Не дрейфь! – весело сказала потрепанная женщина со слипшимися от грязи волосами, бесцеремонно толкнув сидевшую с ней рядом девушку, почти еще девчонку. – Может, повезет, и в лагере ты попадешь к хорошему хозяину. Тебя как зовут?
– Франческа, – с трудом сглотнув ком, ответила девчушка и шмыгнула носом.
Зареванными глазами она обвела тускло освещенную клетку, чтобы увидеть обреченные и отстраненные лица пяти узниц, развеселое неунывающее лицо соседки и ничего не выражающее лицо девушки, сидящей на полу.
– Ну, куда тебя определили? – не могла угомониться женщина. Она без умолка трещала на протяжении всей ночи.
– На Исту, – промямлила Франческа.
– Значит, летим вместе! – хохотнула грязноволосая. – Держись меня, авось, не пропадем.
– Повезло! – кто-то завистливо вздохнул. – Меня на Лют.
– Не известно, что лучше – пустынная пылающая Иста или скованный льдом Лют, – ответствовала другая, почесывая себе живот. – Меня вообще отправили гнить в болотах Альвиции! Проклятые выродки! Ненавижу!
– Эй, – женщина с грязными волосами носком туфли слегка ткнула девушку, сидевшую несколько особняком от них, – а ты куда летишь?
Молчание послужило ей ответом. Девушка в комбинезоне военного космолетчика никак не отреагировала на обращение. Она сидела, подтянув к себе колени, вытянув на них руки и откинув коротко стриженную и явно крашеную голову к стене. Глаза ее были закрыты.
– Что, – начала распаляться другая с синяком на подбородке, – думаешь, лучше нас, если была пилотом?! Считаешь нас отбросами, да?!
– Ей светит Лета, – зашептал кто-то из соседней камеры. – Сама видела, как ее клеймили лемнискатой.
Испуганный, возмущенный визг на миг наполнил притемненную камеру.
– Лета?! Это значит, что ты – из анормов?! Урод! Тебе нельзя жить среди людей!
Раздавшееся шуршание и возня свидетельствовали о том, что от девушки отодвинулись все, кто мог и на такое расстояние, на какое позволяла их клетка. И, вероятно, сами ужались до небывалых размеров, чтобы только не коснуться ее.
Рина Стриж злобно фыркнула в потолок и снова застыла с кривой ухмылкой на губах, умело пряча свое состояние – было трудно отходить от нескольких ударов электрошокера и еще какого-то сильнодействующего седативного препарата. Во рту было сухо, ужасно болела голова, пульсировало в висках, ныли все мышцы. О том чтобы применить свои способности не было и речи – две неудавшиеся трудные попытки элементарно ухватить энергетическую нить сначала одной, потом второй соседки, вызвали настоящую агонию в организме. Место, куда лазером была нанесена метка в виде петли бесконечности – лемнискаты – немилосердно горело огнем и зудело. Рина сжала губы – анормов всегда клеймили именно лемнискатой, в знак того, что они обречены на вечность и забытье, в то время, как другим наносили простой прямоугольник. Хотя…в сущности, конец у всех преступников, как известно, один.
Как ни тщательно она скрывала свои способности, случай решил все по-своему. Впрочем, как с матерью и сестрой. Разве виноваты они в том, что в их роду издревле каждое поколение по женской линии обладало уникальным даром. Но узнай кто об их тайне, Леты им не избежать. Без суда и следствия. Впрочем, что и произошло.
