Месяц после Лугнаса, древнего Праздника луга, выдался очень жарким, и никто не верил, что наступил конец лета. Лишь скирды скошенного в полях сена и ночные холода предупреждали, что осень не за горами. Днем жара расползалась в воздухе, радуя всех жителей графства. Солнце сияло, словно призывая людей наслаждаться теплом, которое вот-вот закончится.
Виконтесса Дениза Сен-Клер с досадой взглянула на яркий диск в небе и перевела свою лошадь в шаг у дороги, ведущей к воротам в Клер-холл – родовое имение ее мужа. После быстрой скачки темные, слегка вьющиеся волосы женщины растрепались, а на лбу появились капельки пота.
Совсем недавно подобная небрежность ее бы расстроила, но сейчас она даже не обратила на это внимания. Поправив слегка сбившуюся вуаль – пришлось надеть ее, чтобы защитить лицо от пыли, – Дениза полностью отпустила повод и предоставила лошади самой идти к конюшням. Серая в яблоках кобыла вытянула шею и побрела, задумчиво посматривая на сочную траву вдоль дороги. Хозяйка нежно похлопала ее по шее рукой, затянутой в потрепанную перчатку:
– Потерпи, в обед тебя выпустят.
Лошадь в ответ фыркнула, словно выражая сомнение, виконтесса улыбнулась и слегка тронула ее ногами: с недавних пор, окончательно презрев приличия, она предпочитала мужское седло дамскому. Впрочем, ей терять нечего: в глазах соседей Дениза была непристойной женщиной. В графстве ходили упорные слухи, будто виконт Сен-Клер сослал жену в родовое имение в наказание, но никто не знал, за что именно.
В свои редкие визиты в город виконтесса то и дело слышала за спиной ехидный шепот. Она замечала, что, завидев ее, женщины смущенно отворачивались, а юные девушки и вовсе спешили перейти на другую сторону улицы.
Поначалу Дениза расстраивалась и пыталась выяснить причины столь явного пренебрежения у своей новой горничной, розовощекой сельской девицы, чье пышущее здоровьем лицо обрамляли темные кудряшки. Горничную звали Молли, виконтессе ее рекомендовала миссис Хиллед, экономка из Клер-холла.
– Иначе поползут слухи, миледи, сами знаете…
Дениза лишь улыбнулась в ответ, прекрасно понимая, что горничная наверняка окажется родственницей суровой с виду экономки.
Молли оказалась племянницей. Деревенская девушка не обладала навыками, присущими надменной столичной прислуге, но была исполнительна, трудолюбива, а потому Дениза решила ее нанять.
От расспросов госпожи служанка сначала отнекивалась, затем, краснея и запинаясь, поведала о слухах, ходивших уже по всему Корнуи.
Как выяснилось, все началось с одежды. Тонкая и гибкая от природы, Дениза, следуя континентальной моде, перестала затягивать себя в корсет так, чтобы передавить талию. Это вызывало осуждение, как и долгое проживание в запущенном имении одной, без мужа.
Услышав это, виконтесса поначалу впала в ярость, но сразу же рассмеялась, заставив горничную усомниться в здравом рассудке хозяйки.
Пришлось уверить перепугавшуюся девицу, что Дениза не сошла с ума, после чего виконтесса просто перестала обращать внимание на перешептывания соседей, намеренно шокируя всех своими экстравагантными нарядами и поступками. Мужское седло, как и отсутствие сопровождающего грума, было одним из них.
Виконтесса подъехала к настежь распахнутым в ожидании ее воротам – привратник, любитель пропустить по маленькой, не утруждал себя излишней работой. Впрочем, деревенские жители прекрасно знали все обходные пути через рощу, некогда бывшую священным лесом, а ныне окружавшую старинное имение Сен-Клеров, а соседи предпочитали делать вид, что Денизы просто не существует.
Проехав по тени, отбрасываемой липами поросшей травой подъездной аллеи, Дениза повернула к конюшням – единственному месту, где царило оживление.
Там она спешилась и, протянув своей любимице лакомство, передала поводья мальчишке-конюху, а сама неспешно направилась к старому особняку, который уже полгода был ее домом. Или тюрьмой. Смотря как воспринимать вынужденное проживание здесь, в родовом имении ее мужа, виконта Энтони Сен-Клера.
Мрачный, неоднократно перестраивавшийся из древнего замка дом находился в запустении. Две дозорные башни, оставшиеся с незапамятных времен, были почти полностью разрушены, восточный флигель давно стоял без крыши, а западный превратился в груду камней. Жилой оставалась лишь центральная часть, к которой дед нынешнего виконта пристроил крыльцо в виде эллинского портика.
В темных комнатах центральной части, все еще пригодной для проживания, всегда пахло плесенью, а на стенах после дождей появлялись пятна от многочисленных протечек.
Дениза жила здесь уже полгода. Брак, заключенный, как она полагала, по любви, никогда не был ни образцовым, ни счастливым. Слишком юная и неопытная, девушка достаточно быстро надоела мужу, и он предпочел вернуться к холостяцким привычкам, отослав жену в родовое имение.
Полностью зависимая от супруга, Дениза скрепя сердце подчинилась приказу и уехала в Корнуи, страну своих предков, слишком давно захваченную и порабощенную саксами, чтобы об этом можно было помнить. Лишь несколько семей, в том числе и ее собственная, пытались сохранить чистоту крови.
