Стоял тёплый сентябрьский день одна тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Уже нежаркое солнце просвечивало сквозь ещё густые кроны высоких стройных лип. Редкие прохожие спешили по свои делам вдоль высокого бетонного забора, за которым виднелось желтое четырёхэтажное здание. Около высоких железных ворот с облупившейся зелёной краской остановились тёмно-синие «жигули»-шестёрка с просевшим задом. Из машины тяжело выгрузились две упитанные женщины в модных шифоновых костюмах. Затем одна из них склонилась обратно к машине и, тяжело дыша, начала вытаскивать из глубины салона мальчишку лет шести-семи. Короткостриженый крепыш с ненавистью смотрел на неё светло-серыми большими глазами и, пыхтя, молча, изо всех сил цеплялся руками за спинку переднего сиденья.
– Вот ведь гадёныш, а! Ты глянь, Вера Петровна, что делает-то, а! – беззлобно заворчала толстуха, стараясь оторвать руки мальчишки от спинки. – Ну, ты у меня сейчас получишь, Ванжус! А ну, отчепляй, отчепляй руки, кому говорю! Всё, приехали мы. Здеся теперь будет твой дом.
– Что ты с ним цацкаешься, Леонидовна?! – подал голос немолодой водитель в белой матерчатой кепке резко контрастировавшей с его прокопчённым лицом. – Наподдай ему хорошенько, раз по хорошему не понимает.
– Умный ты, Михалыч! Иди вот сам и наподдай! – лениво заговорила вторая женщина, стоя у машины и перебирая в руках какие-то бумаги. – Видишь же какой строптивый засранец! Даже Леонидовна с ним не может справиться.
Водитель крякнул, не спеша выбрался из машины и подошёл к возившейся у задней двери машины Леонидовне. Молча, отодвинул её в сторону и, схватив мальчишку за плечи, рывком выдернул его из салона машины. В тот же момент мальчишка извернулся и впился редкими острыми зубами в коричневые кривые пальцы водителя.
– Ёж твою вошь!! – ахнул Михалыч и, отшвырнув мальчишку в придорожный куст, стал растирать ладонью вмиг побагровевшее место укуса. – Щас вот ремень сыму и отхлещу по заднице-то как следует! Никакого уважения к старшим, сопляк! Не ребёнок прям, а чёртово отродье какое-то!
– А то ты не знаешь, с чьим отродьем приходится нам вот так возиться целыми днями, – сквозь зубы пробормотала вторая тётка и, несмотря на полноту, резво подскочила к поднимавшемуся с земли мальчишке. Она крепко схватила его за шкирку и сильно тряхнула. – Всё, Ванжус, успокойся уже! Сам должен понимать, что всё равно будет по-нашему. А тебя сейчас медики осмотрят, и пойдешь на ужин. Жрать-то уже, небось, хочешь?
– Хочу, – буркнул тот и, неожиданно успокоившись, сам пошёл к зелёным воротам. Женщины молча, переглянулись и, тяжело переваливаясь, последовали за ним. В руках они несли по объёмистой авоське с вещами мальчика. Так они дошли до центрального входа в светло-желтое, с облупившейся штукатуркой четырёхэтажное здание. На стене у дверей висела серая, выцветшая от времени табличка «Детский дом № 18».
Войдя в здание, женщины повели мальчика по уже знакомому им широкому холлу. Он же шёл, оглядываясь по сторонам и, нахмурив брови, что-то шептал себе под нос.
Неожиданно из-за угла, нос к носу они столкнулись с высокой костлявой женщиной средних лет в очках.
– Здрас-сьте! Ну, и кого нам опека в этот раз привезла? – голос её звучал недовольно, а взгляд был неприязненным. – Как тебя зовут, мальчик?
Мальчик одарил её сумрачным взглядом и буркнул: – Никак.
– Это, Лариса Ивановна, к нам. Ванжус – его фамилия, а зовут Егорка. Ему всего семь лет, – навстречу вошедшим уже спешила сотрудница из социального отдела, дебелая молодая женщина с восточным разрезом глаз.
– Да я вижу, что к нам! – недобро сверкнула очками Лариса Ивановна. – Что-то шустрый слишком для своего возраста. И фамилия-то какая-то не русская… Смотри, Егорка! У меня с такими борзыми как ты – разговор короткий!
– Ой, Лариса Ивановна, скажете тоже! – рассмеялись обе женщины. Их пухлые щёки и выпирающие животы заколыхались в такт смеху. – Да ваш детский дом уже который год у нас на Доске почёта висит! Егорке ещё повезло, что он попал в такое образцово-показательное учреждение. Приструнить его, конечно, не помешает. Из такого болота мальчишку вытащили! Потом почитаете личное дело.
– Да, приструнить-то приструним. Только позже. А пока отведите его, Анжелина Дмитриевна, к медикам. Пусть там его проверят на вши и на всё остальное, – Лариса Ивановна кивнула головой тёткам из опеки и величественно удалилась в противоположную сторону. Дальше Егорке пришлось ждать, пока эти две толстые тётки из опеки отдавали какие-то бумаги и авоськи с его вещами другой толстой тётке из детдома. Потом они ушли, и эта тётка с узкими глазами выглянула в коридор и позвала какую-то Фёдоровну. Фёдоровна оказалась старенькой, маленькой бабушкой в белой косынке и пожелтевшем от времени халате.
– Вот, Фёдоровна, новенький. Отведи его к медикам, потом в шестую группу. Там уже со всеми вместе пойдёт на ужин. И вещи вот его захвати.
