Пролог. Первый взгляд
Кайлин стоит на скрипучей скамейке у высокого жёлтого фонаря, вонзившегося в вечернюю тьму, словно сигнальный маяк затерянного мира. Его спина по-прежнему выпрямлена, но плечи напряжены, а подбородок слегка приподнят – он смотрит куда-то вдаль, сквозь тусклый свет и опадающие листья. Вокруг пахнет сырой землёй и увядшей листвой, а лёгкий ветерок шуршит в кронах деревьев, рассыпая обрывки их шёпота по тёмным дорожкам.
В едином мерцании фонаря вдруг рождается движение: тонкий силуэт девушки, словно сотканный из тумана и света. Подол её платья, лёгкого и прозрачного, колышется в такт дыханию ветра, оставляя за собой шлейф едва уловимого звона. Кайлин моргает – и кажется, что время замедлилось: каждая секунда растягивается, как капля смолы. Он ловит в воздухе знакомый запах – смесь мокрой травы и цветущих ландышей, которая не должна существовать здесь, в позднюю осень.
Её волосы, светлые, чуть выгоревшие на кончиках, струятся по плечам, отражая слабый золотистый отблеск фонаря. Лёгкие волны локонов словно завивают вокруг головы тёплую аурой – и в этот момент Кайлин ощущает, как внутри него дрожит что-то едва знакомое: улыбка и щемящая боль, сливаясь в одно. Он хочет кричать, но губы остаются недвижимыми.
Из глубины её взгляда, направленного прямо на него, исходит нечто неуловимое: нежность, запоздалое прощение и обещание не быть забытым. Казалось бы, в её глазах отражаются целые миры – воспоминания, которых у Кайлина нет, но которые он узнаёт «на ощупь». Он чувствует, как сердце бьётся быстрее, словно пытаясь вырваться из груди, и каждая клеточка в нём готова поверить, что это не иллюзия.
Тонкий голос, похожий на отголосок далёкого звонка, вырывается из тишины: – …ты меня не забывай…
Слова сливаются с шелестом ветра, но в них слышится и «я приду», и «я всегда рядом». Кайлин внимает им, пытаясь ухватить смысл, но последняя фраза исчезает, как тень на рассвете. В его ушах остаётся только лёгкое эхо, дрожащая нотка надежды и страха одновременно.
Несколько долгих мгновений – и силуэт растворяется в темноте, словно распластался по дорожкам парка. Скрип скамейки доносится громче, чем прежде; фонарь жужжит, оцепенев от неожиданности. Кайлин медленно встаёт, прикладывая ладонь к холодному дереву, и сжимает пальцы, стараясь удержать ощущение реальности. Но вокруг – никого. Ни платья, ни волос, ни взгляда. Лишь пустая аллея и его собственное отражение в лужице возле камня.
Он закрывает глаза и делает глубокий вдох, ловя смесь влажного воздуха и слабого запаха сирени – запаха, который был в воспоминаниях о ней, но который казался невозможным здесь и сейчас. В голове звучит тихая, едва различимая мысль, будто пришедшая из самой глубины подсознания:
«Мне всю жизнь будет казаться, что она следит за мной.»
С этими словами Кайлин отпускает руку скамейки и делает шаг вперёд, но каждый мускул в нём словно арестован страхом. Он знает: этот вечер изменит всё. В его груди всё ещё горит слабый отблеск надежды – надежды на возвращение призрачной девушки, которая, возможно, никогда не была реальной.
Часть I. Элора
Глава 1. Воспоминание
Он часто возвращается туда – в тот зыбкий, почти выцветший от времени угол памяти, где всё началось. Где каждый звук, запах, взгляд будто бы пропитан невысказанным. Где она была рядом, и весь мир казался яснее.
Кайлин сидит у окна своей комнаты, пальцы машинально водят по обшарпанной деревянной раме. За стеклом – всё та же аллея, тот же парк, та же скамейка под фонарём, но сейчас всё залито холодным дневным светом. Ветер гоняет сухие листья, и этот шум вызывает в нём странную – почти болезненную – нежность. Он закрывает глаза. Всё начинается с запаха.
Сирень.
Она тогда только зацвела – не по сезону, как будто весна нарушила свой собственный ритм. Был тёплый, странный вечер, и в воздухе витал насыщенный, пронзительный аромат. Он вспоминает, как впервые заметил её на тропинке возле старого пруда. Элара шла босиком по влажной земле, а в руках держала веточку сирени – нелепо, как в сказке. Она посмотрела на него и улыбнулась, словно знала, кто он. Словно ждала его.
– Я часто здесь бываю, – сказала она тогда, и её голос прозвучал, как эхо сквозь плотный воздух дождя.
– Но ведь ты здесь впервые, – ответил он, не думая.
Она улыбнулась шире, как будто услышала подтверждение чему-то важному. В тот миг будто что-то сместилось в пространстве – время потекло по другому руслу, а звуки вокруг стали мягче, будто приглушённее. Вода в пруду дрожала от мелкого дождя, и каждое движение казалось частью общего сна, в котором они вдвоём – одни на всей земле.
С тех пор они гуляли почти каждый день. Под дождём, под луной, среди гудящих в тишине фонарей. Она бежала вперёд, смеясь, а он догонял её – всегда на шаг позади. Когда он вспоминает её смех, то чувствует, как в груди начинает колоть, будто эти звуки нельзя вернуть, и оттого они дороже любого слова.
Она любила мокрые листья, касалась их пальцами, как будто это были драгоценности. Говорила, что дожди смывают старую боль и приносят чистоту. Он верил ей. Тогда он верил всему, что она говорила. Он впитывал каждое её слово, как бумага впитывает чернила – без остатка.
