Страх
Язык раздражала горечь лекарств. Голова гудела, ноги не шли, но она заставляла себя идти. Автоматическая дверь отворилась: всего на мгновение, на короткое мгновение, но достаточное для того, чтобы покинуть камеру – она не могла этот шанс упустить.
И знала, кого за это благодарить.
Широкий темный коридор, флуоресцентные лампы давно погашены – она все равно прижималась к стене…и не к стене. Где-то к стальным дверям, врезанным в крашенный белым бетон, в окна которых старалась не смотреть: не могла наблюдать эти страшные сцены. Больше не могла. Даже захоти она посмотреть – не сможет, при всем желании ничего не поймет. Глаза застилала серая пелена, пелена, которая не спадала. Ей говорили, она пропадет, ей говорили, станет легче.
Не становилось. Пелена разрасталась, ее мутило, а черные мушки атаковали мозг.
Ненароком поморщилась. Стенания, крики мольбы, сиплое дыхание, хрипы, стоны – они даже ночью не давали покоя. За стеной и вовсе тяжелый случай: женщину поглотила паранойя. Еще тяжелей у стены противоположной, где лежит мужчина – для себя он женщина, – потерявшийся в своих фантазиях.
«Такого…такого не бывает, – стараясь сохранять остатки хладнокровия, не переставая, шептала себе под нос. – Это все неправда, такого не бывает».
Так ей становилось легче, так притуплялся страх, который сковывал последние недели. Сколько раз себе повторяла призванные успокоить слова? Пустые, никчемные слова? Сколько раз пыталась проснуться?
Не просыпалась. Сны раз за разом повторялись.
Она дошла до вожделенных дверей в ночной кромешной темноте: на свете здесь экономили. Послышались звуки шагов…
…но нет, ей показалось. Дежурный полицейский на месте не сидел. Он и не должен был сидеть. Дверь палаты отворилась вовремя. Так же, как исчез полицейский.
А теперь перед ней другая: белая, широкая, стальная. Предстояло ее пройти: пройти, как и прежде, не привлекая внимания. Холодного ужасающего внимания.
Она не могла об этом думать, потому прижалась к стене, сосчитала до трех…
Дверь отъехала в сторону – в глаза ударил яркий свет. В действительности тусклый, но ею воспринятый, как свет фонарика точно в зрачок.
Прикрыла веки и, продолжая обнимать холодные стены, пошла направо. Ей сказали направо.
Ступни жалобно съежились – только сейчас ощутила, насколько холоден пол. А в голове немного прояснилось. Ей действительно становилось легче. Но это не то, совсем не то…
Она прошла и этот коридор, с трудом собирая заплетающиеся ноги. Услышала шаги, теперь настоящие, и затаилась в глубокой нише. А затем наблюдала, как мимо проходят два молодых медбрата. Знакомых ей медбрата. Коллеги. Относительно недавние. Удивительно, как ее не заметили. Не увидели – ладно, но не услышать стука сердца, казалось, просто невозможно.
Табличка «Выход» в конце коридора выводила на лестничную площадку. Она толкнула тяжелую створку…
Даже не взглянув на два стройных лифта, устремилась к спасительной лестнице. К лестнице, которая давала хоть какую-то надежду на побег, если внезапно ее заметят.
Собирая последние силы, преодолела крутые ступени. Камеры вот-вот включат, ей необходимо, она должна успеть. И лишь теперь она осознала, как это много – с четвертого на первый.
Спустилась и увидела дверь. Та самая проклятая дверь, крашенная белым, частично остекленная,… уже пытавшаяся ее спасти…
Но теперь она к ней не притронется: открыть ее – выйти к охране, которая сторожила центральный вход.
Свернув направо, преодолела последний короткий марш. Толкнула старую, обитую тканью дверь. Толкать пришлось долго, силы ушли, но затем внезапно появились: в нее врезался холодный воздух. Оживляющий, свежий воздух скрытой под землей парковки-мастерской.
Ночная сорочка прилипла к телу, ног своих уже не чувствовала. Однако голова моментально прояснилась: спадал туман, уходил темный морок. И пускай мгновенно продрогла, зато вспомнила, что нужно делать.
«Взгляни налево, – говорила себе, – взгляни налево, налево, налево».
Потирая голые плечи, повернула голову. Чуть поодаль на коротком крючке висел коричневый засаленный плащ, а под ним на досках стояли ботинки. Огромные мужские ботинки.
Ступая босыми ногами по земле, чувствуя каждый камушек под ступнями, она проковыляла к необходимой одежде. Такой невероятно-прекрасной одежде.
«Триста сорок пять. Номер триста сорок пять…».
Нашла машину с нужным номером, ею оказалась неотложка. Открыла заднюю дверцу и забралась в пустой салон: пара коек, медицинская аппаратура – она уселась прямо на пол. Казалось, так ее не заметят.
Ей необходимо попасть домой, она должна скорее попасть домой. Всего лишь проехать по нужному адресу, добраться до нужного, безопасного дома, чтобы не выразимый словами кошмар, наконец, прекратился. Чтобы перед взором перестали всплывать эти змеиные желтые глаза. Его ненавистные желтые глаза.
Неотложка тронулась. Она не знала, кто сидел за рулем, не знала, знал ли водитель, что в машине гостья. Главное, сбежать, вырваться на волю, покинуть стены, убивающие душу, и вернуться в светлый, адекватный мир. Вернуться туда, где ей помогут.
Желая забыться, закрыла глаза…
… и открыла их в новом кошмаре…
