Есенин. Гибель. Графиня ПохабIас

© Владислав Мирзоян, 2017

ISBN 978-5-4490-1266-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Осень 1925-го года у Есенина выдалась тяжкой

В каноническом есениноведении принято считать, что в на-чале сентября, в поезде Баку – Москва, Есенина не пустили в ва-гон-ресторан и он поднял шум. Дипкурьер Адольфа Рога сделал ему замечание. В ответ Есенин оскорбил его на национальную тему. И Рога подал в суд.

На самом деле в суд подало Министерство иностранных дел СССР за нападение на дипкурьера – якобы, Есенин рвался к не-му в купе, вовсе не для того, чтобы дать по этой самой морде, а отобрать государственной важности секретную почту.

Поэт Иван Грузинов:

– «1925 год. Осень.

Ранним вечером в моей комнате собрались поэты, издатели и одна московская поэтесса. Человек шесть.

Все пришли случайно».

Дело происходит в Москве,

в Столешником переулке, дом №5 кв. №12.

Это центр, у памятника Юрию Долгорукому (тогда памятника Свободы) – Союз поэтов совсем рядом – удобно

и у Грузинова всегда поэтическая туса.

Он живёт у сестры, которая, то ли сама замужем за работни-ком типографии ОГПУ, то ли муж её там работает – но, скорее все-го, это коммуналка – в ней у сестры с мужем две комнаты, одну из которых отдали Грузинову.

Грузинов:

– «Явился Есенин.

Он был каким-то вялым.

Молча сидел в кресле.

Вид у него был усталый, измученный.

Казалось, он только что пережил неприятные минуты».

А неприятностей у Есенина в ту осень было – немало: народ-ный судья Липкин пытается объединить пять ранних уголовных дел Есенина:

1. дело №1 – от 11/Х-1923 г.

«Дебош, драка, хулиганство в кафе «Стойло Пегаса»

на Тверской ул., 15/IX-23 г.»

2. дело №2 – от 20/I-1924 г.

«Хулиганство в кафе «Домино» на Тверской и буйство

в отделении милиции»

3. дело №3 – от 9 февраля 1924 г. «Скандал в кафе «Стойло Пегаса»

4. дело №4 – от 23 марта 1924 г. «Драка на Тверском буль-варе»

5. дело №5 – от 6 апреля 1924 г. «Дебош и драка в Малом театре».

Эти дела Есенину удалось в своё время с помощью высоких покровителей отложить в долгий ящик.

+

наверняка, судья не прочь добавить ещё и четыре задержа-ния ОГПУ – если все дела дойдут до суда, мало Есенину не бу-дет – даже по году на дело – 10 лет Соловков гарантировано.

+

неприятности личного порядка с женой Софьей Толстой,

которая, кроме рогов с писателем Пильняком и ещё кое-че-го, неумно спасая мужа от уголовного преследования, вовлекла его в сложнейшую политическую интригу с участием главного редактора журнала «Красная Новь» Александра Воронского,

ярого сторонника Троцкого,

посла СССР в Англии Христиана Раковского, тоже троцкиста

и… Дзержинского, в то время уже союзника Сталина —

председателя ОГПУ Раковский с Воронским пытаются втянуть в предсъездовские игры со Сталиным – коммунисты готовятся к XIV-тому съезду партии, на котором Зиновьев с Каменевым

(и Троцкий сам по себе)

решили свалить Сталина.

В итоге – в конце ноября Есенину приходится лечь в платное отделение психиатрической клиники и купить себе спасительный диагноз – Delirium tremens — белая горячка – в народе ласко-во – белочка.

Так проходила осень…

Иван Грузинов:

– «Есенин был недоволен поэтессой: она почему-то ему не нравилась.

Начал по адресу поэтессы говорить колкости…»

Короче – пришёл скандалист Есенин.

Безо всяких паркетных церемоний за новым уголовным де-лом…

Грузинов:

– «Не обижай её, Серёжа! Она – Есенин в юбке, – сказал я.

Есенин замолчал и оставил поэтессу в покое.

Приятели пробыли у меня недолго. Каждый куда-то спешил. Быстро начали расходиться».

То есть – Есенин всех разогнал.

Вот такой вот склочный самодур – на всех кидался.

Но больше всего – на какую-то поэтессу.

Как говорила Марина Цветаева:

Через сто лет сидеть-гадать-вычислять участников той

вечеринки, конечно, бесплодное безумие.

Но попробуем вычислить хотя бы ту несчастную поэтессу…

И ключиком у нас будет редчайшее слово – юбка —

по юбке и попробуем узнать.

Как говорил незабвенный Иван Барков:

Юбок много.

Но юбка писала стихи.

Уже проще.

Поэтесса в юбке – это особая примета,

как поэт в штанах.

К тому же она названа – Есенин в юбке.

Теперь – совсем просто.

Её в те годы называли немного иначе – Барков в юбке.

Что сильно преувеличено.

или вот —

До разухабистых вагин и весёленькой мудистики Баркова с его «Ебихудом» ей, конечно, далековато, но вот этими – Хе-беб-шерчато-шара-шурами – она его явно переплюнула.