Третий полицейский участок городского управления внутренних дел, сегодня, как и во все предыдущие дни, жил своей привычной жизнью. Звонили телефоны, гудели компьютеры, хлопали двери. Составлялись доклады и отчёты, выписывались ордера и постановления. Изредка раздавался металлический лязг открываемого сейфа – в оружейной выдавалось табельное оружие. В дежурной части, нехотя, но с чувством неизбежности происходящего, принимались заявления от граждан.
День первый.
Следователь Пётр Сергеевич Л. сидел у себя в кабинете, в очередной раз предаваясь меланхоличным размышлениям – закрывать ли дело и отправлять его в суд, или прислушаться к своему внутреннему голосу, который подсказывал, что не все ещё обстоятельства выявлены надлежащим образом. Такая дилемма, в самом конце расследования, вставала неизменно – вроде всё раскрыто, доказательства собраны, и начальство давит, устанавливая жёсткие временные рамки для передачи дела по инстанции, но червячок сомнения неумолимо подтачивал фундамент его благополучного завершения. Вот и сейчас, он уже завязывал тесёмочки на папке, когда вдруг неожиданно и очень раздражающе прозвенел телефон. Он, запланировав выпить чашку кофе в тишине и одиночестве, обречённо выругался – утренние звонки были делом обыденным, повседневным, но неприятными от этого, меньше, не становились. Как правило, они несли с собой необходимость куда-то ехать, идти к руководству на «разбор полётов», готовить срочный доклад или выполнять надоевшую должностную рутину. Мысленно досчитав до семи – эта, взятая им на вооружение, тактика позволяла определить – срочный звонок или нет, он протянул руку и снял трубку.
– Пётр Сергеевич, доброе утро. У нас вызов, на Ср. Морскую. Опергруппа уже работает – «любила дежурка подпортить начинающийся день!»
– А что там? Криминалисты уже выехали?
– Нет, Вас ждут. Там труп, не насильственный как будто. Криминалистам что передать? Вы с ними?
– Да, выхожу – с надеждой отсидеться в кабинете пришлось расстаться. Он вообще, в преддверии скорого выхода на пенсию, всё чаще ловил себя на этом желании – доработать без беготни, суеты и бесконечных выездов в адреса. Старенький портфель, подаренный когда-то женой, в связи с повышением по службе, и ставший ему верным спутником, как всегда был наготове.
Приехав на место, он увидел невзрачный, ещё советской постройки дом, где до сих пор сохранились коммунальные квартиры. Весь его внешний вид, словно намекал – «ничего хорошего не жди!» Кое-где посыпавшаяся штукатурка обнажала отсыревшие, в тёмных подтёках, плиты. Поржавевшая, в рыжих подпалинах крыша, бессчётное количество раз обожжённая солнцем и умытая дождями, щерилась в небо стволами антенн. Окна, одетые в современный стеклопакет, находились в большинстве, но попадались и старые, деревянные рамы. Скамейки, палисадник – всё как у любого похожего дома. Единственным украшением, немного отличавшим его от собратьев, было масштабное граффити, нанесённое на брандмауэр. Он на мгновение задержался – посмотреть, что там изображено: брутальный мужчина, в костюме и шляпе с широкими полями, типичный гангстер, держащий в одной руке бокал, а другой, прижимающий к себе красотку в длинном, вечернем платье. Та же, гипнотизировала его глаза томным, масленым взглядом, но в её руке, отведённой назад, грозно притаился миниатюрный, дамский револьвер. На фоне серого, хмурого заката угадывались очертания автомобиля – было понятно: уедет кто-то один. Композиция была выполнена в мрачных, чёрно-белых тонах, присущих модному стилю в искусстве и кинематографе, – он попробовал, но не смог вспомнить его название.
Возле парадной, укрываясь под козырьком от нудной мороси, такой обычной в это время года, их уже ждал районный участковый. Скривившись в сторону лифта, он повёл их по лестнице в квартиру на пятом этаже, где было обнаружено тело.
– Лифтам здесь, я бы доверять не стал. Сколько не ремонтировали, а они всё ломаются! – молодой лейтенант смущённо оправдывался, что приходиться подниматься пешком.
Войдя в квартиру, он застал картину совсем не соответствующую ожиданиям – никакой суеты, сопровождающей осмотр места происшествия или опрос свидетелей, не наблюдалось. Оперативники, приехавшие на вызов, развалились – один в кресле, другой на стуле, и пялились в свои телефоны. Судмедэксперт, сидя за столом и ни на что не отвлекаясь, заполнял бланки, быстро бегая авторучкой по бумаге. Один из оперативников, толковый малый по имени Глеб, близко знакомый ему по службе, встал с кресла и, потянувшись так, что звонко хрустнули суставы, стал докладывать.
– Приветствую! Прибыли по вызову, около часа назад. Позвонили, постучали. Пришлось вскрывать – минут двадцать слесаря из ЖЭКа ждали. Провели осмотр, ничего интересного, эпизод не криминальный. Сто процентов самоубийство. Каких-либо других версий рассматривать не приходится. Дверь была заперта на внутренний замок, посторонних никого нет. Окна закрыты, да и этаж, всё же, не первый. Предварительно, судя по положению тела – покойный, лёжа на диване, направил пистолет в область сердца и нанёс себе ранение, ставшее смертельным. Оружие, после выстрела, отскочило на пол, где мы его и нашли. Вот и Валентин Палыч, тоже склоняется к этой версии – Глеб, понимая, что своими выводами неуклюже влез в полномочия следователя, кивнул в сторону медэксперта.
