Известно, что новые идеи вместе с их авторами переживают, в большинстве случаев, следующие этапы развития:
«Не может быть! Потому что не может быть никогда!»
«В этом что-то есть»
«И я! И я! И я!», «И мы! И мы! И мы тоже пахали!»
«Обойдёмся и без Вас!»
«А Вы-то тут причём?»
«На человечество не стоит обижаться – оно так устроено»
«Всё остается людям!» – хорошее утешение для авторов.
Большое счастье пережить всё это ещё много раз, желательно – не до самого конца.
«И вечный бой, покой нам только снится, на земле, в небесах, и на море, и под водой!»
Наша семья проживала в центральном районе Днепропетровска, бывшем Екатеринославле, основанном князем Потёмкиным, и занимала две комнаты в многокомнатной квартире на втором этаже кооперативного дома. Одно из наших окон выходило на красивейший центральный проспект города. Из окна был также виден центральный рынок «Озёрка», получивший своё имя по месту расположения ранее осушенной части озера, часть которого сохранилась в парке города.
Мой отец ранее руководил работами по монтажу электрооборудования прокатных станов на Украине, затем был главным энергетиком треста «Днепростройматериалы», а позже – главным энергетиком автогенного завода, вырабатывающего кислород и ацетилен. Как он рассказывал, любовь к электротехнике у него была с детства. Вначале он помогал снаряжать дуговые фонари появившегося электроосвещения города. Потом сам выполнял эту работу.
Всё это ему пригодилось после призыва в армию, где он обслуживал прожектор. С таким прожектором он участвовал в ночном бою в известном сражении Первой мировой войны, получившим название «Брусиловский прорыв». Ему удалось выжить потому, что он придумал приспособления для управления прожектором, находясь в окопе.
На обычный детский вопрос: «Как всё это устроено?», – я часто получал наглядный ответ. В памяти остались организованные для меня, ребёнка 5–6 лет, экскурсии:
– в карьер по добыче гранита взрывным способом, с наглядной демонстрацией этого процесса,
– на кирпичный завод, где я узнал, как добывают глину и делают из неё кирпичи, где меня покатали на тележке и вручили комплект маленьких кирпичиков и черепицы,
– на хлебозавод, где я ознакомился со всеми этапами превращения муки в караваи хлеба и дали попробовать этот ещё тёплый хлеб.
У нас в доме было много разнообразного инструмента, и я во время отсутствия родителей (а в дальнейшем и при их присутствии) не всегда безопасно учился пользоваться инструментом для различных поделок. Помнится театр теней, в котором я с соседскими детьми организовывал представления по мотивам различных сказок, например, сказки «Колобок».
В более «зрелом» возрасте были модели парусных кораблей, а также кораблей с колёсными и винтовыми двигателями, приводимыми в движение растянутыми или закрученными резиновыми шнурами. Некоторые корабли я пускал в плавание в водах Днепра, благо это было не так далеко от дома. Были модели змеев, планеров и самолётов, которые, к радости детворы, я запускал в полёт с лестницы, выходящей во двор нашего дома.
Естественно, я увлекался радиотехникой и верхом моего творчества был действующий детекторный приёмник, с помощью которого на наушник можно было иногда, если постараться, принять передачу из Москвы. Однажды в открытое окно квартиры из района «Озёрки» послышался какой-то шум толпы и из громкоговорителей раздался голос Левитана.
Так мы узнали, что началась война. Был 1941 год.
Через несколько дней в ясный день несколько самолётов прилетели и начали кружить над городом. Мальчишки радовались и кричали: «Наши! Наши!». А эти «наши» начали бомбить вокзал и город. Выглянув в открытое окно, я увидел, как взлетел вверх собор со складом муки, расположенный вблизи железнодорожного моста через Днепр. Взрывной волной стало вырывать двери из нашей комнаты в коридор квартиры. Мама, не понимая, что происходит, пыталась удержать эти двери. Самолёты улетели.
После этого была объявлена воздушная тревога.
Помнятся ещё несколько ночных бомбардировок города. Небо исполосовано лучами прожекторов. Падают осколки зенитных снарядов.
Во время одного из налётов бомба попала в здание, расположенное недалеко от нашего дома. Было такое ощущение, что стена бомбоубежища, в котором мы в это время находились, мгновенно выгнулась в нашу сторону и вернулась на своё место.
В дальнейшем мы и жители соседних домов во время налётов прятались в щелях, вырытых во дворах и перекрытых балками, присыпанными грунтом. Считалось, что это было более безопасно. На нашей улице одна из таких щелей вместе с людьми оказалась засыпана обрушившимся от попадания бомбы зданием.
Мне в это время было 12 лет. Моё детство заканчивалось.
Завод, на котором работали мои отец и брат, готовился для эвакуации на Урал. Происходил демонтаж оборудования и, по мере готовности, погрузка оборудования в вагоны для отправления вглубь страны. В этих же товарных вагонах предусматривалось размещение сотрудников завода, пожелавших уехать вместе с предприятием, вместе с семьями. На заводе производилось дооборудование вагонов. В центре вагонов размещалось оборудование завода, а по углам монтировались полки, внутренние поверхности утеплялись войлоком, устанавливались стальные листы для защиты от возможных обстрелов. Как оказалось в дальнейшем, всё это очень пригодилось. В каждый вагон селилось несколько семей сотрудников.
