В настоящий том (том VIII Psychologische Abhandlungen) я включаю две работы, которые, несмотря на их внешние и внутренние различия, должны находиться рядом, ибо обе посвящены основной теме данной книги, а именно идее Эона (греч. Aion). Если работа моей сотрудницы, доктора Марии-Луизы фон Франц, описывает психологический переход от Античности к христианству посредством анализа «Страстей св. Перпетуи», то мое собственное исследование призвано с помощью христианских, гностических и алхимических символов самости пролить свет на изменение психической ситуации в рамках «христианского эона». С самого начала христианская традиция не только насыщена персидскими и иудейскими представлениями о начале и конце времен, но также изобилует намеками на своего рода энантиодромическую инверсию доминант. Под этим я подразумеваю дилемму Христа и Антихриста. Вероятно, на большинство исторических суждений о времени и его пределах оказали влияние астрологические идеи, о чем свидетельствует Апокалипсис. Таким образом, вполне естественно, что мои размышления вращаются главным образом вокруг символа Рыб, ибо эон Рыб синхронистически сопутствует двухтысячелетнему развитию христианства. Данный период не только явился свидетелем прогрессивной символической амплификации и, следовательно, психологической ассимиляции фигуры Антропоса («Сына Человеческого»), но и принес с собой изменения в человеческой установке, которые уже были предвосхищены в древних текстах ожиданием Антихриста. Поскольку эти тексты относят приход Антихриста к концу времен, можно говорить о «христианском эоне», который, как предполагается, должен завершиться Вторым Пришествием. Судя по всему, подобное ожидание совпадает с астрологическим понятием «платоновского месяца» Рыб.
Мое предложение обсудить данные исторические вопросы обусловлено тем фактом, что архетипический образ целостности, столь часто возникающий в продуктах бессознательного, имеет своих предшественников. Уже очень рано их стали отождествлять с фигурой Христа, как я показал в своей книге «Психология и алхимия» (глава 5). Мои читатели так часто просили меня рассмотреть связи, существующие между традиционной фигурой Христа и естественными символами целостности, что я в конце концов решил взяться за эту задачу. Учитывая особые сложности подобного предприятия, такое решение далось мне нелегко, ибо, чтобы преодолеть все препятствия и избежать возможных ошибок, требуются знания и осторожность, которыми, к сожалению, я обладаю лишь в ограниченной степени. Я более или менее уверен в своем анализе эмпирического материала, но в полной мере осознаю тот риск, которому подвергаюсь, привлекая в свои рассуждения свидетельства истории. Полагаю, я также сознаю ответственность, которую беру на себя, когда, продолжая исторический процесс ассимиляции, добавляю к многочисленным символическим амплификациям фигуры Христа еще одну, психологическую, или даже свожу символ Христа к психологическому образу целостности. Однако мой читатель не должен забывать, что я пишу не тенденциозный трактат: скорее, я рассматриваю то, как некоторые вещи могут быть осмыслены с точки зрения нашего современного сознания, – вещи, понять которые, как мне кажется, крайне важно и которым явно грозит опасность сгинуть во мраке непонимания и забвения; вещи, которые помогли бы нам в значительной степени излечиться от философской дезориентации, пролив свет на психический фон и потайные уголки души. Суть этой книги складывалась постепенно, в течение многих лет, в ходе бесчисленных бесед с людьми всех возрастов, профессий и слоев общества; с людьми, которые в условиях нашего смятенного и лишенного корней общества вполне могли утратить всякую связь со смыслом европейской культуры и впасть в состояние внушаемости, каковое есть главный повод и причина утопических массовых психозов нашего времени.
Я пишу не как прозелит, но как врач, с присущим врачу чувством ответственности. Не пишу я и как ученый; в противном случае я благоразумно забаррикадировался бы за безопасной стеной своей специализации и, в силу своих недостаточных познаний в истории, не подвергал бы себя нападкам критиков, рискуя запятнать свою научную репутацию. Насколько мне это позволили мои силы, ограниченные преклонным возрастом и болезнью, я приложил все старания, дабы подкрепить свои материалы и выводы как можно более надежными документальными источниками.
