Вечерело. Багровые полосы заката резко перечеркнули бледную синеву неба.
А ночью выпал снег, белый и пушистый, как лебяжий пух. И так хотелось верить, что это чудо, похожее на сказочный сюрприз, не растает и не потускнеет.
Стоял декабрь, и до Нового года, казалось, было рукой подать. В это время даже взрослые дяди и тети впадают в детство и начинают верить в сказку.
Вот только жаль, что сказочные герои далеко не всегда бывают добрыми.
Взять хотя бы фей! Казалось бы, им по роду своей деятельности полагается творить добро, оберегать людей от всяких напастей, дарить им радость.
Так нет же! Объявилась тут одна такая особа! Ходит по городу с топором! И если бы только ходила!
Газета «Рупор обиженных и оскорбленных», которая еще не так давно называлась «Криминальные новости», каждый день, чуть ли не захлебываясь от восторга, сообщает о «Фее с топором», которая взялась карать преступников направо и налево. И при этом газета пишет, что Агата Кристи говорила устами мисс Марпл о том, что, если закон бессилен, за дело должен взяться дилетант. Но преступник должен быть изобличен.
И ладно бы только изобличен!
Следователь Наполеонов стер пот со лба.
Шура расследовал несколько дел, и все говорили, что фигурирующих в них потерпевших покарала Фея с топором.
– Представляешь, – жаловался Наполеонов своей подруге детства частному детективу Мирославе Волгиной, – она, эта чертова фея, сбросила в яму и забросала землей начальника ПТС!
– За что?
– Отопление не хотел давать. Люди мерзли. Дети болели.
– Тогда земля ему пухом!
– Не торопись его хоронить.
– Неужели откопали? – с толикой сожаления в голосе спросила детектив.
– Сам откопался и позвонил.
– Выходит, Феюшка его неглубоко зарыла.
– Это точно! Но отопление жильцам включили на следующий же день.
– Ай да фея! Ай да молодец!
– Но, посуди сама, ведь это самоуправство! – воскликнул Наполеонов.
– Ну и что?! Должен же кто-то защищать людей.
– Для этого имеется государство!
– Наше государство качается в люльке демократии.
– Тебе демократия в принципе не нравится? Или только наша? – спросил Наполеонов.
– В принципе, – не моргнув глазом подтвердила Мирослава. – Если разобраться, то что такое демократия вообще?
– Власть народа.
– Ха-ха, – ответила она. – Вспомнила Грецию, Новгородское вече, Северную Америку, особенно нынешнюю. Животики со смеху надорвешь. Одно плохо.
– Что?
– Что смеяться приходится сквозь слезы.
– Слава, чего ты хочешь от меня?
– Я от тебя? – удивилась Мирослава. – Это ты от меня чего-то хочешь.
– Не чего-то, а чтобы ты помогла мне найти эту чертову Фею!
– Нет, – покачала головой Мирослава, – ни за что на свете я не стану помогать тебе искать эту добрую женщину.
– Добрую?! – вытаращил глаза Наполеонов.
– Угу.
– Может, она и не женщина вовсе, – пробормотал Наполеонов.
– В смысле?
– Рост у нее гренадерский. Говорит басом.
– Да ты что?
– Да. Но в тоже время у нее руки красивой формы.
– С маникюром? – тотчас среагировала Мирослава.
– Не знаю. Вроде бы на ней обтягивающие перчатки до локтя.
– До локтя?
– Да! Только красные!
– Тогда тебе нужно обойти салоны, торгующие подобным товаром.
– Ага. Их в городе пруд пруди. К тому же их можно купить по интернету!
– Тоже верно.
– А до этого твоя так называемая добрая женщина отрубила руку борцу с наркотиками.
– То есть? – брови Мирославы приподнялись.
– А так, – вздохнул Наполеонов, – майора этого, вообще-то, давно подозревали в злоупотреблении служебным положением. Но за руку поймать не могли.
– И теперь ее отрубили? – спросила Мирослава.
– Точно.
– Потерпевший жив?
– Жив. Лежит в больнице.
– Подозреваемые есть?
– Есть. Фея!
– А если подойти к делу прозаичнее?
– Мать одного парня. Она и под описание подходит! Росту в ней около двух метров! Туфли носит сорок четвертого размера и голос грубый! Всю жизнь трубку изо рта не вынимает. У меня сложилось такое впечатление, что она и родилась с ней.
– Почему подозрение пало на эту женщину?
– Многие слышали, в том числе и полицейские, как она обещала, что он дорого заплатит за свою подставу.
– Подставу?
– Да! Я тебе об этом и толкую уже битый час, – начал раздражаться Шура. – Мать парня и сам парень с самого начала утверждали, что наркотики сыну подбросили. А теперь вот и сам оборотень в погонах признался.
– Признался-таки? – несколько удивилась Мирослава.
– Да, как только пришел в сознание. Указал также всех тех, кому он до этого подкидывал наркотики.
– С чего бы это такое раскаяние?
– Сказал, что Фея велела признаться во всем, иначе…
– Что иначе?
– Он не сказал! Разрыдался как малое дитя и пообещал исправиться.
Мирослава невольно рассмеялась и спросила:
– Тогда какие претензии к Фее?
– Слава! Ты шутишь, что ли?! Пока она рубит руки, а скоро начнет рубить головы.
– Давай подождем.
– Чего?
Мирослава пожала плечами. И Шура понял, что помощи от подруги на этот раз ждать не приходится.
Прошло некоторое время, и Наполеонов, расхристанный, шапка набекрень, глаза безумные, ворвался в коттедж детективов с криком, обращенным к Мирославе:
– Дождались!
– Чего?
– Фея отрубила голову!
– Кому?
– Доктору!
– Доктору?!
