1
Городок наш, хоть и знаменит в мире давно прошедшими событиями, но до сих пор остается маленьким и тесным, где все друг другу хорошо знакомы. Достаточно сказать, что дети городка ходят в единственную школу, где некогда учились и их родители, и многие поколения людей, живших прежде времён, о которых пойдёт речь. Эта школа, чьи гранитные колонны в гулких коридорах, согласно местному преданию, помнили солдат императора Наполеона, а чердак под крышей из разноцветной глазурованной черепицы с медной сиреной на флюгере полон таинственных шорохов и шёпотов, конечно достойна того, чтоб о ней тоже сложили рассказ, но не здесь. Хотя началось всё в этой самой школе, увенчанной одним из трех флюгеров с изображением сирены – символа города.
Итак.
В нашем городке, через который протекает неширокая извилистая река, впадающая ниже по течению в морской залив, жила, да и сейчас живёт и здравствует с мамой и папой в доме, прислонившемся к башне древних городских ворот, некая девочка, которую мы станем звать Катей. В один прекрасный осенний день, когда листья лип вдоль дорог светятся на солнце золотыми монетами, в доме Кати раздался телефонный звонок и её маму вежливо пригласили в школу побеседовать. Мама насторожилась, но не стала паниковать. До сих пор Катя слыла разумной девочкой и вполне усердной ученицей. Так что повода для переживаний у мамы, как ей казалось, не было.
Однако на другой день её настроение очень изменилось. В ходе беседы с учителями Кати выяснилось, что у той появился перечень совершенно неприемлемых для ученика средней школы качеств. Например, мечтательность. Оказалось, Катя стала слишком часто затуманенным взглядом разглядывать крыши города за окном класса, вместо того, чтобы внимательно ловить и запоминать каждое слово преподавателя. На вопросы отвечает невпопад… А, кроме того, она начала спорить! Разумеется, против того, что биссектриса делит углы пополам, Кате трудно возразить. С тем, что белые медведи живут на севере, а слоны – на юге, она тоже соглашается. Но теория эволюции Дарвина вызывает у неё сомнения. А учитель краеведения Светлана Павловна вообще не знает, что делать с этим ребёнком?
– Представляете, – сказала Светлана Павловна. – Ваша Катя утверждает, что в нашей школе никогда не бывали солдаты императора Наполеона! Профессор краеведения Пальцев в своем учебнике для средних и старших классов приводит убедительные доказательства в пользу солдат Наполеона, а наша Катя с ним не согласна!
– Право же, – добавила Светлана Павловна. – Это не совсем нормально.
И уж совсем ненормально было то, что Катя как-то умудрилась прогулять несколько уроков! Тех самых, краеведческих.
– С этим уже надо что-то делать. Предпринимать шаги, – сказала напоследок Светлана Павловна маме.
– Господи! – выговаривала мама Кате по пути домой. – И дались тебе эти наполеоновские солдаты!
Но аллея к дому была заросшей старыми красными буками, и в их позеленевшей к осени листве, сновали, собирая орешки, белки. Кате они были много любопытнее отношений Светланы Павловны с Наполеоном.
– Ох, Катя… – заметив её интерес к белкам, вздохнула мама. – Всё-таки с тобой что-то надо делать…
Вечером вмешался папа.
– Эта Светлана Павловна некогда преподавала у нас Обществоведение, – заявил он, рассевшись на диване после ужина. – И я хорошо помню, что некоторые из её постулатов уже тогда казались мне противоречащими здравому смыслу.
Поужинав, папа Кати обычно говорил витиевато.
– Вполне возможно, что солдаты Наполеона и не переступали порога нашей школы, – продолжил он, косясь одним глазом в телевизор. – Но это не повод прогуливать уроки. И, кстати, Катя, с каких это пор у тебя появились друзья детсадовского возраста? Я давеча на Мельничной улице видел нашу дочь во главе компании карапузов. Вообразите моё удивление!
Катя потупилась и промолчала, что заставило папу оторваться от телевизора и повернуть к ней голову.
Катя покраснела. Потом тихо произнесла:
– Это были не дети.
– А кто же? – изумился папа.
– Я не могу сказать… – почти прошептала Катя.
– Та-а-ак… – протянул папа, поворачиваясь к ней на диване всем телом. – У нашей дочери появились какие-то тайны.
В дверях кухни показалась мама.
– Это что ещё за новости? – спросила она.
– Ничего не понимаю, – сказал папа. – Я своими глазами видел, как моя дочь Катерина с карапузами шла в направлении моста через реку, и, похоже, в то самое время, когда должна была бы сидеть на уроке краеведения, а она это отрицает. Что бы это значило?
– Я не отрицаю, – сказала Катя. – Я просто сказала, что это были не дети.
– А кто же? Карлики? Цирковых афиш я в нашем городе не видел.
И тут Катя заплакала, а папа сразу потерял интерес к выяснению обстоятельств дела.
– Ну, ладно… Ладно, – сказал он. – Карлики, карапузы, лилипуты… Бог с ними! Шла бы ты спать, дочка. Завтра разберёмся. Или не завтра, позже как-нибудь. Потом…
Катя ушла к себе в комнату на мансарду.
Складывая на табуретку одежду, она слышала, как мама выговаривала папе:
– Вот так всегда – стоит ей пустить слезу, и ты тут же расслабляешься.
Папа, гудя низким голосом, что-то отвечал ей. А потом голоса стали и вовсе плохо различимы – родители перебрались на кухню.
