1. Глава 1.
– Бунин! Не смей приезжать!
Погано, когда день начинается именно так. Мало того, что окочурился ее счет в банке (и не просто окочурился сам собой, его подло окочурили! Вернее, выражаясь языком финансистов, счет заморозили и еще цинично извинились, мол, не обессудьте, кризис в стране, понимать должны). Мало того, что на улице в начале ноября разразился настоящий зимний мороз, а батареи в квартире, если еще и не приказали долго жить, то уж точно на ладан дышат. Мало всего этого барахла свалилось на ее несчастную голову, так еще и Бунин проявился. Это после того, как она успокоилась и перевела дух, надеясь, что он уже никогда не возникнет на ее горизонте! Два месяца жила себе без него спокойно, и вот на тебе, нарисовался!
Алена набрала в легкие побольше воздуха и заорала в трубку так, что по всем ее расчетам у Кости непременно должна была бы лопнуть барабанная перепонка:
- Убирайся из моей жизни!
- Ни за что! - спокойно возразил он.
- У тебя же сотни женщин, ну зачем тебе я? - она возненавидела себя за этот скулеж.
- Ревнуешь?! - в этом он был весь. Ожидать от него другой реакции - проявление неуважения, как минимум.
- Можешь и так считать. Хочешь, думай, что я сошла с ума от ревности, что я просто плохо соображаю и поэтому отказываюсь от такого счастья, как ты, дорогой! Или лучше, думай, что я покончила с собой от неразделенной любви.
- Я готов разделить, - с готовностью сообщил он.
- И не мечтай! Все, Бунин, ты меня отвлекаешь от важного дела.
- Что, готовишься к встрече с любимым следователем?
- Нет, веревку мылю. Нужно же хотя бы повеситься с комфортом.
Она швырнула трубку на рычаг, потом быстро выдернула телефонный шнур из розетки. Бунину нельзя оставлять ни одного шанса. Похоже, что придется еще и осаду его выдерживать. Алена задумалась, прикидывая, на сколько дней хватит продуктов в холодильнике. Самые оптимистичные прогнозы не простирались далее двух дней - полки холодильника, к сожалению, пустовали. Запасы ее ограничивались единственным, до смешного крохотным куском засохшей колбасы.
«Нужно, в конце концов, делать покупки с запасом, недели на три! - запоздало посетовала она, - Теперь придется звонить Терещенко и просить его навестить мою скромную персону».
При этой мысли настроение еще больше ухудшилось. Вадима она не видела месяца два, как минимум. В начале сентября его начальника Горыныча, повысив, перевели на Петровку. Вадима он перетащил за собой. Ну, и навесили там на него кучу застойных дел, которые нужно не то передать в прокуратуру, не то дораследовать. С его любовью к копаниям во всяких загадках и страстью к беседам в неформальной обстановке лучше и придумать невозможно. Терещенко с воодушевлением погряз в работе. Дружба как-то сама собой разладилась. Звонил он теперь крайне редко - в лучшем случае раз в неделю, Алена сама пыталась его выцепить пару раз, но безрезультатно. В общем, о милашке-следователе можно было забыть. Она зябко поежилась - что случилось с отоплением?! Хотя вопрос был даже не риторическим. Она прекрасно знала, почему в квартире холоднее, чем на лестничной площадке. Всему виной ее новый сосед снизу - такой дрянью оказался! Мало того, что перепланировал свою квартиру, так еще и отопительную систему поменял, причем и то, и другое сделал так хитро, что теперь тепло сохранялось исключительно в его жилище, а у нее было жутко холодно. Алена никогда не считала себя архитектором от Бога, она даже сантехником от Бога себя не считала, поэтому и не пыталась понять, почему комфортная жара в квартире соседа дала такой побочный эффект этажом выше, то есть у нее. Однако в том, что в ее страданиях виноват именно он, она не сомневалась, главным образом потому, что до его великого переселения все у нее в доме было замечательно - и тепло, и уютно. А с этой осени почему-то захолодало.
Алена обхватила плечи руками и потащилась в кухню, чтобы вскипятить чайник и таким образом слегка согреться. (Разумеется не от кипячения воды, как процесса, а от употребления результата - горячего чая). Проходя мимо здоровенного зеркала в прихожей, она окинула себя придирчивым взглядом и усмехнулась - ну и видок! Зря она так настаивала, чтобы Бунин не приезжал, нужно было бы пригласить. Этот его визит поставил бы жирную точку в их непростых отношениях. Сразу, как только он бы ее увидал. В синем вытянутом свитере размера на четыре больше ее собственного, в байковых вылинявших домашних штанах, волочащихся краями по полу, в грубых шерстяных носках, обмотанная по самые уши обкусанным молью старым шарфом она могла сойти за кого угодно, но только не за воплощение сексуального идеала. Это определенно! Да и вообще, сексуальной ее можно назвать разве что из сострадания к ее ослабленному холодом организму. С тех пор, как в конце лета она так неудачно поменяла имидж, мужчины смотрели на нее в основном с жалостью, но чаще вообще старались не смотреть, глаза прятали. Еще бы! В потрепанных джинсах, пестром свитере, грубых ботах на толстой подошве на романтическую женщину она не тянула. Это если глаза не поднимать! А если все таки отважиться и сделать это - о ужас! Одна прическа чего стоит! С такой прической она могла бы претендовать на гордое звание «Мисс тиф диспансер». Вообще-то мастер элитного салона «JACQUESDESSANGE», который взялся ее преображать, видимо, не в самый удачный для вдохновение день, имел другое мнение на этот счет. Короткие волосенки, торчащие во все стороны, он обозвал «рваным эффектом» и добавил, что это очень популярно среди западных топ моделей. Из всего потока заверений мастера в успехе, Алена соблазнилась на слово «топ-модель» - раз уж они носят на голове такое, почему бы и ей, простой смертной не попробовать. Вот и попробовала - теперь рваный эффект ее волос стращает каждого встречного. И тут даже косметикой дело не спасешь - можно тонны макияжа на физиономию накладывать - страхотка, она страхотка и есть. Нужно ли говорить, что наступившая осень радовала ее как никогда прежде - можно ведь натянуть шапку на самые уши и больше не наблюдать, как прохожие шарахаются от тебя во все стороны.
