Глава 1
- Где их только носит?
- Гнать их надо!
- Когда нужно, то ни одного нет.
Гневные крики гулко разносились по маленькой площади. Молодой жандарм бледнел, краснел, играл желваками на скулах, но держался, хотя, Бог свидетель, силы были на исходе. Пантелей чувствовал что вот-вот рванет. Кто первым не выдержит толпа или он, молодой человек не знал. Он вообще пытался абстрагироваться. В конце концов, всех бьют. Не сегодня, завтра он угодит в какую-нибудь потасовку и все равно получит свое. То, что «свое» ни разу не его и вообще несправедливо это, он старательно пытался задвинуть на задворки сознания, потому как шеф-полиции сказал:
- Хороший ты, Пантелемоша, но очень принципиальный. Все у тебя черное или белое. Вот пошёл ты служить жандармом, а мог ведь и ко мне, в полицию. Зачем? А потому как гордость в тебе взыграла. Простой полицейский - это же не интересно. То ли дело жандарм! Вот и получать тебе и за себя, и за своих, и за чужих.
- Это еще почему?
- А ты не ерепенься. Я с тобой сейчас не как с жандармом Беркендорфа разговариваю, а как с родней.
- Пфф.
- А ты не фыркай.
- Да какая же вам родня? Седьмая вода на киселе.
- А и пусть, - шеф пригладил усы. - Для меня и седьмая вода - это родная кровь. Поэтому и говорю без утайки. Ты выбрал ведомство Беркендорфа, а он тебя к нам и без подготовки. Не пыхти. Твое военное училище - это теория и никакой практики. Вот учился ты стрелять.
- Ну?
- Прочел книжки умные. Знаешь про разные факторы и прочее, а начал стрелять - тут мимо, там смазал и никакие книжки без опытного наставника не помогут. Так и здесь. Кабы граф заботился о своих подопечных, приставил бы тебя к опытному унтер-офицеру.
- Что ж вы говорите, что граф Беркендорф…
Шеф погрозил Пантелею пальцем.
- Экий ты прыткий. Я ничего такого не говорил и не вздумай приписывать мне свои мысли. Я тебе по полочкам все разложил, чтобы ты понимал суть своей службы здесь. Город у нас небольшой, от столицы дай Бог верст. Политических преступлений отродясь не было, про заговор спросишь, так тебя к знахарке отправят или в церкву на покаяние. Улавливаешь о чем я? Вот и думай: на кой граф направил молодого и неопытного жандарма в нашу глушь?
- Так… родные места же… и… для профилактики.
Шеф махнул рукой.
- Иди… для профилактики на дежурство сходи. Познакомься с ситуацией изнутри.
Ходил Пантелей Кузякин на дежурства исправно. Неделю ходил, две ходил, а потом понял, что шеф его от греха подальше отсылает. Сгоряча написал депешу штаб-офицеру, где все подробно описал, как его на дежурства посылали и что в курс дела не вводят.
До сих пор от этой депеши уши горят. Штаб-офицер в ответном письме отчитал, а шефу-полиции была вынесена благодарность за введение в курс дела на местности и прочая, прочая. Пантелей иногда думал, что штаб-офицер округа отправил его шефу-полиции, так сказать, в назидание. Озвучивать свои мысли Кузякин не стал. Хватит! И так хуже смотрового.
- Даромеды! - донеслось откуда-то слева и в жандарма полетел смятый бумажный пакет.
Пантелей успел испугаться, но шквала из мусора и камней не последовало. Толпа неожиданно притихла. Молодому жандарму даже показалось, что она начала редеть. Он моргнул несколько раз. Любопытных становилось с каждым мгновением все меньше. Причина стояла рядом с ним в темно-синем костюме. Мужчина опирался на трость и внимательно рассматривал толпу.
- Как я понимаю, здесь находятся свидетели и пострадавшие?
Он повернулся к Пантелею и ряды любопытствующих сократились в трое.
- Вы запомнили бросавшего?
После этого вопроса рядом с ними не оказалось ни одного постороннего. Пантелей все еще не мог поверить, что все разрешилось.
- Вы - лицо жандармерии, - негромко произнес новоприбывший. - Почему допустили беспорядки и не разогнали толпу? Чему вас только учили?
Пантелей открыл было рот, но его окатили холодным презрением.
- Не трудитесь. Следователь Анхель Носков к вашим услугам. Что тут произошло?
Пантелей сжал челюсти. Ну, шеф, удружил! Прислал ему нового следователя!
Того перевели к ним из столицы или сослали. Никто толком ничего не знал, а шеф, после депеши, с Пантелеем не откровенничал. Слава бежала впереди Носкова: и что раскрываемость у него самая высокая, и гордый, и принципиальный. В дежурке шептались, что Носкова сослали к ним. Мол, надо было смолчать, а тот не захотел. Дальше версии плодились как кролики по весне. То дочку губернатора обозвал жирной коровой, то поймал человека высокого положения на казнокрадстве, а умалчивать не стал, хотя начальство пыталась наказать казнокрада по-тихому. Пантелей молча слушал и думал, что «повезет» кому-то из местных. Он снова сжал челюсти. Повезло так повезло, аж взвыть захотелось.
Тем временем следователь приступил к изучению.
- Когда вы прибыли?
- Полтора часа назад.
Льдисто-голубые глаза Анхеля пристально изучали жандарма.
- И что вы сделали за это время?
- Сохранил место преступления в неприкосновенности, оградил пострадавших и главных свидетелей от толпы.
Носков вскинул брови.
- Зачем ограждать от толпы?
Пантелей посмотрел вдаль и безразлично ответил:
- Толпа начала напирать и требовать.
