Алан Клей проснулся в Джидде. 30 мая 2010 года. Летел в Саудовскую Аравию двое суток.
В Найроби познакомился с одной женщиной. Сидели рядом, ждали посадки. Высокая, пышнотелая, в ушах капельки золота. Румяная, мелодичный голос. Понравилась Алану – обычно люди, каждодневные его знакомые, ему нравились меньше. Сказала, что живет на севере штата Нью-Йорк. А он под Бостоном – практически рукой подать.
Хватило бы храбрости, он бы придумал, как продолжить знакомство. Но нет, он сел в самолет, полетел в Эр-Рияд, оттуда в Джидду. В аэропорту его встретили и отвезли в «Хилтон».
Щелчок замка – и в 1.12 Алан вошел в номер. Быстренько подготовился ко сну. Поспать не помешало бы. В семь отправляться, ехать час, к восьми – в Экономический город короля Абдаллы. Там с командой установить систему голографических телеконференций и ждать презентации перед королем. Абдалла, если ему понравится, все ИТ города отдаст на откуп «Надежне», а комиссия, обещанная Алану, – крупное шестизначное число – исправит все, что его терзает.
В общем, к утру надо отдохнуть. Быть готовым. А он четыре часа уснуть не мог.
Думал о дочери Кит – в колледже учится, в прекрасном колледже, и притом дорогом. Алану нечем оплатить осенний семестр. А оплатить он не может, потому что в жизни своей принимал неверные решения. Неудачно планировал. Недоставало храбрости, а без храбрости было никуда.
Его решения были недальновидны.
И чужие решения были недальновидны.
Безрассудные были решения, хитроумные.
Но он тогда не знал, что его решения недальновидны, безрассудны и хитроумны. Он сотоварищи не подозревали, до чего в итоге докатятся все они, – до чего докатится Алан: почти банкрот, почти безработный, владелец, он же единственный сотрудник консалтинговой фирмы с домашним офисом.
С матерью Кит он развелся. Дольше живут по отдельности, чем были вместе. Руби – смертоносный геморрой, жила теперь в Калифорнии, деньгами Кит не помогала. Колледж – твоя забота, сказала она Алану. Уж будь мужчиной, прибавила она.
А осенью Кит в колледж не пойдет. Алан выставил дом на продажу, но дом пока не ушел. Других вариантов нет. Алан многим задолжал – в том числе $ 18 тысяч двум велоконструкторам за прототип нового велосипеда, который Алан думал выпускать в Бостоне. За что был обозван идиотом. Он должен Джиму Вону, который ссудил ему $ 45 тысяч – на сырье, на первый и последний месяц аренды склада. Еще штук 65 он должен полудюжине друзей и несостоявшихся партнеров.
В общем, он банкрот. А когда сообразил, что не сможет оплатить колледж, поздно было искать другие источники. И переводиться поздно.
Здоровая девица пропускает семестр в колледже – это трагедия? Нет, не трагедия. Долгая и мучительная мировая история даже не заметит, что умная и способная девица пропустила семестр. Кит переживет. Не трагедия. Отнюдь не трагедия.
С Чарли Фэллоном, говорили, случилась трагедия. Чарли Фэллон до смерти замерз в озере неподалеку от Аланова дома. В озере у Алана за забором.
Не в силах уснуть в номере «Джидды-Хилтона», Алан думал о Чарли Фэллоне. Алан видел, как Чарли вошел в озеро. Алан как раз уезжал в карьер. Непонятно, зачем Чарли Фэллону в сентябре лезть в мерцающую озерную черноту, но, в общем, ничего тут такого нет.
Чарли Фэллон слал Алану книжные страницы. Это длилось два года. Чарли довольно поздно открыл для себя трансценденталистов – словно давно потерянных братьев отыскал. Брукфарм[2] неподалеку – Чарли считал, это что-то значит. Изучал своих бостонских предков, надеялся на родство – ничего не нашел. Но все равно слал Алану страницы – отдельные фрагменты выделял маркером.
Машинерия незаурядного ума, считал Алан. Кончай слать мне эту макулатуру, говорил он Чарли. Тот ухмылялся и продолжал.
Увидев, как Чарли в субботний полдень заходит в озеро, Алан решил, что перед ним логическое развитие новообретенной любви к природе. Когда Алан проезжал, Чарли стоял в воде по щиколотку.
Когда проснулся в «Джидде-Хилтоне», уже опоздал. На часах 8.15. Уснул только в начале шестого.
В Экономическом городе короля Абдаллы его ждали к восьми. Дорога – минимум час. Пока душ, пока одеться, пока доехать – десять утра. В первый же день командировки он на два часа опоздает. Вот дурак. И дуреет с каждым годом.
Звякнул Кейли на мобильный. Она ответила – голос сиплый. В иной жизни, на другом повороте колеса, где он моложе, она старше и обоим достало бы глупости, они бы с Кейли отжигали.
– Алан! Привет. Тут красота. Ну или не красота. А вас нету.
Он объяснил. Врать не стал. Уже не хватало сил, не хватало выдумки на вранье.
– Ну, не переживайте, – сказала она и хихикнула – этот голос намекал на возможность, славил существование фантастической жизни, полной неустанной чувственности, – мы только начали. Но вы уж добирайтесь сами. Кто-нибудь знает, как тут машину найти?
Это она, похоже, заорала коллегам. Судя по звуку, там какая-то пещера. Алан вообразил темную пустую нору – три молодых человека со свечами ждут, когда Алан принесет фонарь.
– Он не может взять в прокате, – сказала она им. Потом ему: – Взять в прокате можете?
– Разберусь, – сказал он.
