– Анна Арнольдовна Непей-Пиво? – спросил нотариус сидевшую перед ним молодую женщину.
– Господи, Юрий Вячеславович, не упоминайте при мне эту дурацкую фамилию, – потребовала она.
– Отчего же дурацкую? Вот отец ваш очень своей фамилией гордился! – сказал Юрий Вячеславович, и Аня тут же всхлипнула.
– Бедный мой папочка! – Она достала пачку бумажных платочков и начала промокать ими глаза.
Хоть с отцом Аня особо не ладила, особенно последние годы, но все же по-настоящему любила его. Впрочем, и он обожал свою дочь, вплоть до того, что сделал ее единственной наследницей своего огромного состояния. По крайней мере, Аня на это очень рассчитывала.
– Итак, повторю вопрос. Вы – Анна Арнольдовна Непей-Пиво?
– Юрий Вячеславович, а то вы не знаете, что я – это я.
– Извините, Анна Арнольдовна, но того требуют правила. Прежде чем огласить завещание покойного, я должен выяснить личности здесь присутствующих людей, – объяснил процедуру Юрий Вячеславович и попросил: – Покажите паспорт, пожалуйста.
– Дурдом какой-то.
Она с трудом открыла замок сумки – сделать это острыми длиннющими наманикюренными ногтями ярко-розового цвета было трудно – и нехотя выудила оттуда паспорт. «Хорошо, что не забыла, – подумал Юрий Вячеславович. – Пришлось раз пятьдесят ведь напомнить».
– Вот. – Аня положила на стол паспорт в какой-то несусветной перламутровой обложке с белым котом на ней.
Юрий Вячеславович для проформы открыл паспорт и покачал головой.
– Что-то у вас фамилия затерлась, – вздохнул он. Казалось, что кто-то нарочно хотел до дыр протереть то место, где была графа с фамилией.
Аня раздраженно повела плечом.
– Полиция остановит, оштрафует, – сказал Юрий Вячеславович.
– Да кто меня остановит? А если и остановит, кому какое дело до паспорта? – Аня выпрямилась в кресле и обвела свою фигурку рукой, пробежав пальчиками от плеча, по груди, талии и остановившись на коленях, которые соблазнительно торчали из-под короткого черного платья.
Да, фигурка у нее отличная. Юрий Вячеславович и тот оценил. В свои двадцать восемь Аня худой не была, но могла похвастаться крутыми соблазнительными бедрами, ярко-выраженной талией и ого-го какой грудью. Таких сейчас называли «плюс-сайз».
Утерев пот со лба, который выступил после того, как Юрию Вячеславовичу так откровенно прорекламировали все прелести, он перешел к тому, зачем, собственно, и пригласил сюда Аню.
– Итак, Анна Арнольдовна, перейдем к оглашению завещания. – Он начал зачитывать: «Я, Арнольд Аверьянович Непей-Пиво настоящим завещанием на случай моей смерти делаю следующее распоряжение: все мое движимое и недвижимое имущество, каковое будет принадлежать мне на праве собственности на день моей смерти, завещаю следующему лицу – Анне Арнольдовне Непей-Пиво, моей единственной дочери…»
– Папочка мой любимый, – всхлипнула Аня. – Не обидел родную кровиночку, не оставил в нищете.
– «…В наследство Анна сможет вступить только при соблюдении следующих условий…» – продолжил читать Юрий Вячеславович.
Аня резко оборвала и слезы, и причитания.
– Какие еще условия? – нахмурилась она.
– Анна Арнольдовна, да вы слушайте и не перебивайте.
Аня фыркнула и нахмурилась, пытаясь вникнуть в дальнейшие фразы, зачитываемые адвокатом.
– «Анна Арнольдовна, начиная с момента оглашения завещания, обязуется провести целый год, а именно триста шестьдесят пять дней, в деревне Сморчки, где она будет проживать в предоставленном ей доме, самостоятельно вести домашнее хозяйства и обслуживать себя. Присматривать за Анной поручается жителю деревни Сморчки Льву Алексеевичу Ежоворукавицыну, на которого будет возложена обязанность по истечении срока доложить о том, соблюдались ли Анной Арнольдовной все условия и имели ли место какие-либо нарушения. В случае положительного результата, через год Анна Арнольдовна сможет вернуться жить в Москву и вступить в наследство. В течение этого года ей будет ежемесячно выделяться сумма в размере МРОТ…»
– Что еще за в рот? Кому еще в рот? – заорала Аня. – Я таким похабством не занимаюсь.
Юрий Вячеславович закатил глаза.
– Анна Арнольдовна, МРОТ – это минимальный размер оплаты труда, – терпеливо объяснил он.
– Для кого минимальный? – уточнила Аня.
– Для всей страны.
– И сколько это?
– Девятнадцать тысяч двести сорок два рубля, – пояснил Юрий Вячеславович.
– Сколько? – не поверив, подалась Аня вперед.
Юрий Вячеславович повторил.
– Да на эти деньги даже маникюр не сделаешь! – Аня посмотрела на свои розовые ноготки – хоть какое-то яркое пятно в ее унылой жизни, которая, если верить только что услышанному, обещала стать еще более унылой.
– Тем не менее, вам придется на эти деньги жить месяц, а если будет не хватать, вы всегда сможете устроиться на работу.
– На работу? – Аня округлила от изумления глаза и раскрыла красивый ротик. – Какую еще работу?
– Ну, какая найдется в деревне. Лев Алексеевич, который будет приставлен вас контролировать, свое фермерское хозяйство держит. Рабочие руки ему наверняка нужны.
– Какая ферма? Какие руки? Какие мроты-вроты? – вспылила Аня. – Дядь Юр, я ничего не понимаю.
– А что тут понимать. Поезжай ты, Анюта, в Сморчки и привыкай к простой деревенской жизни. Таковы условия твоего покойного отца, – сказал он, переходя на неофициальный тон.
