Her name was Alice1
I invite you to a world where there is no such thing as time
And every creature lens themselves to change your state of mind
And the girl that chase the rabbit drank the wine and took the pill
Has locked herself in limbo to see how it truly feels
To stand outside your virtue no one can ever hurt you
Я приглашаю тебя в мир, где не существует такого понятия, как время,
И где каждое существо готово перевернуть твой образ мыслей.
Девочка, что бежала за кроликом, выпила вина и проглотила пилюли,
Замкнулась в состоянии неопределённости, чтобы понять, каково это на самом деле —
Быть вне добродетели.
От автора ;)
Посмотрев в выходные очередную американскую сказку, я задумалась над однообразием сюжетов. Всегда любовь вспыхивает между главными героями, всегда они тупят, всегда сомневаются. В итоге их сомнения берут верх, они неловко прощаются, и… и в последние минуты фильма, один или другой что-то там понимает (или ему помогают понять), страстный поцелуй и тд и тп
К чему я все это написала? К тому, что жизнь-то еще более однообразна, чем кино.
– Здравствуй, девочка! Как тебя зовут?
– Здравствуйте! Алиса, – опустив глаза, всегда отвечала Лиза. А потом ее мама долго и путано объясняла, что трехлетний ребенок вбил себе в голову это имя, на самом деле зовут девочку Лиза, и что она просто слишком любит Алису Кэрролла и Лису-Алису. Из чего мамины знакомые делали вполне логичный вывод, что не надо трехлетнему ребенку читать Кэрролла (что они имели против Буратино, история умалчивает), да и вообще читать вредно, от этого начинают думать.
***
– Лиза! Я не хочу, чтобы ты это делала! – мама оставалась единственным человеком, который называл девушку Лизой. Даже учителей Алиса выдрессировала постоянным повторением своего псевдонима. Блажь трехлетнего ребенка не прошла за десять лет, Лиза стала Алисой, под этим именем ее знали, лишь на него она откликалась. Только мама продолжала твердить ее настоящее или, как сама Алиса предпочитала говорить, «первое» имя.
– Я уже вполне взрослая, – заявляла 14летняя девочка. – Я имею право поменять имя.
Бесконечные споры ни к чему не приводили, они продолжались и продолжались. Алиса прекрасно понимала, почему мама так настаивает на первом имени (которое, кстати говоря, матери не нравилось), вначале имя напоминало маме отца, а ей всегда нравилось причинять самой себе боль, потом мазохизм переродился в простое упрямство, которое, между прочим, унаследовала Лиза-Алиса, в три года решившая стать не собой.
В новом, пахнущим взрослостью, паспорте в графе «имя» значилось Алиса. Свирелкина Алиса Юрьевна. Алиса…
Победа. Только вот над кем? Над мамой? Нет, она всегда спорила из упрямства. Над окружающими? Опять нет, они вообще никогда не возражали против переименования. Над собой? Хм, вот уж с кем, а с собой она была точно заодно (несмотря на постоянные споры и небольшие стычки).
– Над всеми! – вслух произнесла девочка, и высоко подняв голову, прошествовала сквозь толпу к выходу из паспортного стола. «Интересно, как выйти из стола?» – «Как вошла, так и выходи», и продолжая абсурдный спор с собой, Алиса, теперь не Лиза-Алиса или Алиса-Лиза, а только Алиса поспешила домой, готовить вареники.
***
– Как скучно, нестерпимо скучно и грустно, и некому руку подать.., – рассуждала сама с собой уже почти взрослая Алиса, изучая новости в контакте.
– Алиса! Кофе!
«Надоел ты мне, Петр Васильевич, старый хрыч»! Кофе-телефон, телефон-кофе, разве для этого она пять лет маялась дурью в университете?
Почти (ключевое слово) взрослая Алиса вместо приготовления кофе, взяла со стола книжку, закрыла глаза и, глубоко вздохнув, открыла ее наугад.
«Беги!» – сказала не очень умная книжка.
«Бежать», подумала, умолчим об умственных способностях, девушка.
Вместе с чашкой, Алиса принесла начальнику заявление. Сказать, что Петр Васильевич был удивлен, не сказать ничего, сказать, что он был в ярости – промолчать о его состоянии.
Но, так или иначе, девушка через две недели оказалась совершенно свободна. В корзине для бумаг, стоящей под ненавистным письменным столом без перьев2, Алиса оставила старые замшевые туфли, своеобразное прощание со скучной работой.
– Я свободна, – произнесла она вслух, подставляя лицо мартовскому солнцу.
– Свободна для чего? – спросила она у себя через пару минут бездумного стояния.
Алиса думала, думала и начинала потихоньку понимать, что ответить нечего.
– Для жизни! – громко произнесла она, и показала самой себе язык, жалко сама не могла этого увидеть.
