Пролог
В дверь постучали. Но Голди и глазом не повела – продолжила вчитываться в малюсенькие буковки, что использовали при наборе объявлений о работе на последних страницах самой дешёвой городской газетёнки. Однако стук повторился и стал более раздражённым и настойчивым.
– Голди Баф! – послышалось из-за двери, – Я знаю, что ты здесь. Меня зовут Шеридан Уотт, я работаю следователем по делу лорда Дормера. Мне нужно поговорить с тобой, открывай.
Судя по всему, пришелец не собирался отступать, и проще было выслушать его и поскорее выставить, чем тратить время на ожидание его отхода. Разочарованно вздохнув, и скептически обведя свою комнатушку рассеянным взором, Голди задержала взгляд на небольшой записке, которую сама прикрепила на стену. Записка совершенно беззастенчиво напоминала, что через десять дней сбор квартплаты, которая, к слову, у Голди была. Проблема была в том, что у Голди не было работы, и это были все её оставшиеся сбережения.
Из раздумий её выдернул нетерпеливый стук. Разозлившись на посетителя, который невольно напомнил ей о её бедственном положении, Голди решительно преодолела комнату и громко щёлкая замком открыла дверь.
– Вечер добрый. Чем могу быть полезной? – раздражённо спросила она.
– Могу я войти? – спросил следователь и с любопытством заглянул Голди за спину.
– Нет, – решительно ответила она, – Говорите, что Вам нужно.
Шеридана её бестактная надменность бесила – простолюдинка вела себя, словно герцогиня, но он предпочитал не связываться с дамами. С мужчинами ему всегда было проще. Хамишь – получи в нос. Нарываешься – получи в нос. Однако перед ним стояла дама, и, если бы не её грубость – весьма симпатичная. Кроме того, Шеридан пришёл просить за друга. Голди тем временем вопросительно уставилась на него.
– Ты слышала о деле лорда Дормера? – спросил он.
– Покажите мне того, кто не слышал, – ответила она.
– Я не веду это дело. Его ведёт мой коллега, – сказал Шеридан. – Аарон Дормер – мой лучший друг.
– Соболезную Вам, – ничуть не соболезнуя заявила Голди.
– Сегодня его погрузят в стазис, и остальная часть процесса пройдёт без его участия, – не обращая внимания на её слова продолжил Шеридан, – Обвинение смогло добиться стазиса – это означает, что процесс уже проигран.
– Чего Вы хотите от меня? – прервала его Голди.
– Последние два месяца ты работала у него каминщицей и можешь подтвердить его алиби.
– Его алиби могут подтвердить полсотни слуг, что работают в его особняке, – резюмировала Голди.
– Не могут. Они все уже дали свидетельства, косвенно доказывающие вину лорда Дормера.
– Значит, он виновен.
– Мы оба знаем, что нет.
– Даже если это так – мы оба знаем, почему все слуги лжесвидетельствовали на своего хозяина.
– Не совсем так, терра Баф. На него свидетельствовали его мать, друзья и коллеги. С полсотни свидетелей, давших лживые обвинения. И если слуг действительно можно было запугать, его родственники и друзья вряд ли находятся в той категории, в которой человека можно продавить. Мотивы явно другие.
– Вы ведь понимаете, что я как раз нахожусь в той самой категории, которую можно запугать и продавить. А ещё Вы прекрасно понимаете, что просите меня рисковать собственной шкурой. Каждая собака знает об этом процессе и о том, что на кону огромные деньжищи того толстого лорда, по делу которого не посчастливилось быть обвинителем милорду Дормеру. И вы уж простите, но я не собираюсь умирать с ним за компанию.
– Если Вы не дадите показаний – его казнят.
– Уходите, терр Шеридан. Я не дам показаний. Я хочу жить, – серьёзно сказала Голди и закрыла дверь прямо перед следователем.
Глава 1
Выставив нежелательного посетителя за дверь, Голди, дождавшись исчезновения спускающихся по лестнице шагов, утешила себя тем, что помочь она всё равно никак бы не смогла. Её слово против слов полсотни достопочтенных… мужчин. И леди. Кроме того, Голди убеждала себя, что с хорошими людьми таких дел не случается. К тому же лично с ней лорд Дормер поступил по-свински. Однако смерти милорду Голди не желала.
И вот к утру Голди заподозрила пренеприятнейшую вещь – сухой из воды ей не выйти. Ведь бездействие в данном конкретном случае объективно приравнивалось к соучастию.
Весь следующий день, сонная и уставшая, она посетила несколько собеседований, и расстроенная вернулась домой, получив на всех отказ.
А по истечении следующей ночи, Голди и вовсе поняла, что смерти ей не избежать. И остаётся ей лишь право выбора: быстро – от рук недоброжелателей лорда Дормера, или медленно – где в качестве палача будет выступать её собственная совесть. «Интересно, можно ли умереть от недосыпа и бессонницы?» – лениво размышляла она, отхлёбывая из чашки горький кофе без молока и сахара. Но на принятие окончательного решения Голди всё же решила дать себе ещё день.
На этот раз, она даже не собиралась выходить из комнаты. Пару раз попыталась поспать днём, но когда поняла, что ничего не выйдет – принялась читать вырезки и объявление о работе.
И вот наутро третьей бессонной ночи, очень плохо соображающая Голди с тёмными синяками под глазами и довольно неаккуратной причёской стояла под дверью Шеридана Уотта, который к слову появился лишь через час ожиданий.
