Чёрт бы побрал тот день. Мой отец поставил меня на стул и громко сказал: «Говори: кем ты хочешь быть!» Гости, собравшись вокруг меня, затихли и, заранее улыбаясь, смотрели на семилетнего мальчишку. «Космонавтом», – гордо и громко выкрикнул я. Все обрадовались, зашумели, хлопали меня по плечу, говорили: «Молодец. Так держать. Герой», – и быстро вернулись к своим бокалам. Такое время было: время великого освоения космоса. Все мальчишки во дворе хотели быть космонавтами, а получилось только у меня. Я не жалуюсь, мне тридцать лет, а я уже выплатил кредит за звездолёт. Но блин.… Четыре месяца рейс. Врагу не пожелаю.
Так думал я, открывая дверь в квартиру. Бросил пыльную сумку у порога, вдохнул запах родного дома и осознал, что не вынес мусор перед отъездом.
Проснулся я от звонка.
– Серёга, работа есть.
– Не, без меня. Я в отпуске, – закрыл глаза и попытался собрать осколки разбитого сна.
– Вставай, бездельник. Кто отказывается от госзаказа? – Витька напористо вклинивался в мой мозг.
– Я отказываюсь. Деньги смешные, а ответственности и документации много. Позвони кому-нибудь другому.
– Все заняты. Серёга, выручай.
– Серёга спит, – я уже было отключился и вдруг услышал.
– Не хотел говорить, но придётся: ты мне должен. И это срочно.
Я перестал цепляться за сон и сел. Действительно, я был ему должен. Витька работал директором на космодроме в Коломне, где я парковался, и частенько закрывал глаза на мои мелкие, да что греха таить, и крупные нарушения.
– А что надо?
– Ерунда. Путевой лист оставлю у диспетчера. Одна нога там, другая тут. И спи дальше.
Поздно вечером я приехал в Коломну. Люблю я родной космодром в ночное время. Густо пахнет ракетным топливом. Нет этой суеты, толпы, слёз расставаний, радости встреч, а только ты один идёшь мимо припаркованных звездолётов. Они молчаливо проводят тебя взглядом и опять начнут нашёптывать друг другу, где были, с кем летали и в каких передрягах побывали. Сонный дежурный поставит отметку «генной модификации не обнаружено», и в рейс.
Девушка-диспетчер смотрела на меня с любопытством и восхищением. Я чувствовал её взгляд, когда расписывался за путевой лист. «А почему бы нет», – думал я. Она новенькая, в её глазах я – покоритель космоса.
– Ну, милая, – улыбнулся я ей, как актёр с рекламного плаката. И что тебе привезти с планеты…, – я кинул взгляд на пункт назначения, там стоял прочерк и добавлено чьей-то рукой: «Зона обитания груза № 915».
– А куда летим?
Её глаза округлились и из голубых стали синие-синие, как роспись на белой тарелке гжель. Она испуганно смотрела на меня, открыв рот. Я набрал Витька, но его телефон был отключён. Девушка, ничего не сказав, несмело указала на кабинет главного диспетчера.
За рабочим столом сидел Михалыч. Мужик он спокойный и правильный, поэтому я не стал скандалить, а просто положил перед ним путёвку.
– Давненько тебя не видел, – сказал Михалыч, даже не взглянув на лист.
– Четыре месяца в рейсе.
– Это многое объясняет. Пойдём.
Мы прошлись с ним до склада размером со средний китайский город, и где-то между мешками с кофе и стеллажами компании WB, уходящими ввысь, он остановился.
– Вот. Груз номер 915.
Перед нами стояла железная квадратная клетка метра два высотой. Он постучал по решётке, и из правого угла выкатился меховой шарик, развернулся, сел и уставился на нас умными глазками. Животное было похоже на медвежонка, только морда приплюснутая, а уши маленькие, с длинными кисточками и прижаты к голове. И цвет такой, серо-голубой.
Олег Михайлович взял несколько веточек из ящиков рядом и протянул их через прутья медвежонку. Тот неожиданно ловко схватил их лапами и сточил за пол секунды, обнажая острые, как лезвия, мелкие зубки.
– Питается молодыми побегами яблони. Ест, как не в себя, – кивнул на него Олег Михайлович и добавил: – Расклад такой: животное без чипа, без ветеринарных документов, планета обитания неизвестна. Держать на складе не имеем права. За последние месяцы бедолага облетел все обитаемые планеты, нигде не принимают. Надо найти его родину.
