Весна пришла непривычно рано, и под ногами теперь вместо белой утоптанной тропинки черное месиво. Пытаясь конкретно не увязнуть и не изгадить окончательно эйр форсы, беру левее и по старой жухлой траве обхожу гиблое место, матерясь на себя за то, что, решив срезать путь, поперся через пустырь.
Неожиданно слышу пронзительный женский визг и вижу, как из темноты белым пятном ко мне несется кто-то.
Замедляюсь, всматриваюсь, пытаясь разглядеть приближающийся объект и еще причину странного поведения, но слабые, через один работающие фонари на соседней улице, не позволяют нормально сделать это.
Белое пятно стремительно увеличивается, приобретает дополнительные детали и теперь я уверен: это девушка. Стройная, с темными вьющимися волосами, что порхают над светлой курткой.
Секунда, еще несколько, и нарушительница спокойствия врезается в меня, и дрожащими пальцами вцепившись в ткань парки, испуганно повторяет:
– Собака. Там собака.
Приобнимаю ее за плечи, пытаясь успокоить, и снова всматриваюсь в темноту, откуда она прибежала, но не вижу никакой псины и даже не слышу отголосков лая.
Галлюцинации у нее, что ли?
Надеюсь, девчонка не наркоманка: я категорично отношусь к подобным шалостям.
Видимо, осознав, что опасность мнимая или что от ее дикого крика собака сама сбежала, незнакомка отскакивает от меня и, хмуря темные красиво очерченные брови, не глядя, оправдывается:
– Извините. Там честно была собака.
Усмехаюсь прозвучавшему обращению и пытаюсь лучше рассмотреть странную особу: длинные стройные ноги в синих джинсах, кроссовки, тонкая куртка на рыбьем меху, копна темных кудряшек, скрывающих лицо…
– Ты боишься собак? – включаюсь в диалог, и она, взмахнув длинными черными ресницами, не слипшимися от нанесенной туши и не кукольно-нарощенными, поднимает на меня взгляд.
Залипаю…
Я видел в жизни карие глаза, но чтоб такие… Чтоб в них было так темно, что можно заблудиться и пропа́сть…
– Больших боюсь, – искренне признается девчонка, пока я, пялясь в черные радужки, пытаюсь разглядеть в них очертание зрачков.
Внезапно смутившись, скорее всего, оттого что я так долго и нагло рассматриваю ее, отводит взгляд, но тем не менее набрав в легкие воздуха, просит:
– Вы можете проводить меня до соседней улицы?
– Вы? – насмешливо передразниваю.
Небрежно приподнимает плечо.
– Мы же незнакомы.
– Матвей.
Возвращает глаза на мое лицо и теперь сама внимательно рассматривает меня.
Растягиваю губы в своей фирменной улыбке, которая не может не расположить, и слышу от нее:
– Аня.
– Ну что, Аня, провожу тебя не до соседней улицы, а до подъезда, – воодушевленно объявляю девчонке, но едва хочу дотронуться до ее руки, как она дергается от меня в сторону.
Удивленно смотрю на нервную особу.
– Не надо. Только до улицы, – выдавливает из себя и отворачивается.
Не надо, так не надо. Настаивать не собираюсь.
Делаю шаг в черноту раскисшей дороги и замечаю боковым зрением, что недотрога следует за мной.
Некоторое время мы идем молча, но тишина какая-то неловкая, неуютная, и чтобы избавиться от нее и утолить свое любопытство спрашиваю:
– Что ты делаешь одна так поздно на пустыре, если… боишься собак?
– Мама заболела. Я в аптеку ходила.
– А поближе к дому нет?
– Там эконом. Лекарства дешевле.
Поворачиваю голову и таращусь на девчонку, словно на инопланетное существо.
Идти через малоосвещенный пустырь, чтобы сэкономить пару десятков рублей?
Хотя.
Приглядываюсь.
Кроссовки, видавшие виды, простенькая курточка. Совсем непохожа ни на кого из моего окружения.
Замечаю, что особу рядом потряхивает и, не пытаясь понять причину: от страха или от холода, стягиваю с себя шарф и преграждаю дорогу.
Она, по инерции двигаясь, налетает на меня и, опалив теплым дыханием, замирает от неожиданной близости. В огромных черных глазах неразгаданный космос, и я зависаю в нем, как в невесомости. Не знаю, насколько долго я путешествую в галактическом пространстве, но добравшись едва ли не до Альфы Центавра, стремительно падаю, поскольку девушка отводит взгляд, и наша связь обрывается.
Стряхиваю с себя этот неожиданный морок и, вспомнив зачем я встал на ее пути, начинаю заматывать длинную вязаную ткань вокруг тонкой шеи, сооружая большой кокон и не обращая внимание на возражения:
– Зачем? Не надо. Сам замерзнешь.
– Ты сделала добро: отправилась за таблетками маме, и получила в ответ добро. Закон бумеранга, – окончательно придя в себя, объясняю свои действия и смотрю, как губы чуда напротив, робко дернувшись, начинают медленно разъезжаться.
На лице Ани появляется красивая искренняя улыбка, от которой, как от поднесенной свечи, невозможно «не загореться» и не растянуть губы в ответ.
– Спасибо.
– Простым спасибо не отделаешься.
Улыбка тут же слетает с ее лица, а в глазах вселенская паника.
– Извини, я не так выразился, – поспешно исправляюсь. – Просто хотел попросить, чтобы ты рассказала что-нибудь, пока мы не придем на нужную улицу или к нужному дому.
Губы девчонки снова растягиваются, преображая лицо, и я любуюсь этой метаморфозой.
