Чем ближе я подъезжаю к родным краям, тем радостнее бьётся сердце. Я даже не подозревала, насколько истосковалась по окутанным туманом горным далям да стройным вековым соснам, которые всё тянутся и тянутся ввысь к хмурому небу, словно пытаясь за тучами увидеть солнце.
Я возвращаюсь домой после долгого отсутствия. Возвращаюсь не с пустыми руками — в моём рюкзаке в заветной папке лежит диплом бакалавра ментальной магии. Диплом с отличием. Я знаю, мама и брат будут гордиться мной.
А вот, наконец, и автостанция провинциального Мирногорья. Отсюда до родной Тумановки пятнадцать минут езды через лес. Нацепив рюкзак на плечи и с трудом волоча тяжёлую сумку с вещами, я выхожу из автобуса и шарю глазами по площади перед группой магазинчиков в поисках младшего брата. И вижу коротко стриженого верзилу в кожаной куртке. Он ослепительно улыбается во все тридцать два и машет кому-то рукой… Стоп. Так улыбаться может только мой брат. И машет этот великан явно мне. Да уж, меня действительно давненько не было дома, если мой младший братец успел так вымахать за то время, пока я штудировала академический курс ментальной магии.
— Танюха! — орёт брат-гигант, привлекая внимание абсолютно всех находящихся на станции людей, и срывается с места, чтобы подлететь ко мне и задушить в медвежьих объятиях.
— Андрюша-а-а, — пыхчу я, — отпусти. Задушишь. Я ещё пожить хочу.
— Прости. — Андрей разжимает объятия, и я наконец могу вдохнуть хоть немного пыльного и пропахшего бензином воздуха автостанции. — Я забыл, что ты такая хрупкая, небось, гранит науки давался тебе нелегко? — продолжает он, смеясь и оглядывая меня. Я по сравнению с ним кажусь настоящей былинкой, а ведь, помнится, каких-то пару-тройку лет назад этот «малыш» задирал голову вверх для того, чтобы посмотреть в глаза своей старшей сестры.
— Будешь много умничать — превращу в лягушку! — подмигиваю ему я. — Как мама?
— Как всегда — вся в работе.
Андрей пожимает богатырскими плечами, подхватывает с земли мою неподъёмную сумку и, словно пушинку, закидывает себе на плечо.
— Давненько мы не виделись, я уже и забыл, какая ты красотка, — как бы между прочим говорит брат, полуобернувшись ко мне.
Я едва успеваю за ним. И как он может так свободно разговаривать, неся немалые тяжести на плече? Даже не запыхался! Таксист, который вёз меня от общежития Академии до автовокзала в Солнцеграде, потребовал за мой «груз» двойную плату.
— Скажешь тоже — красотка! — скромничаю я. И уже совсем другим тоном: — А что ты хотел, Андрюш? Уж прости. Я не смогла вырваться даже на рождественские праздники. Учёба, работа, сам понимаешь.
Брат что-то фыркает в ответ и останавливается у железного монстра — обычно это называют железным конём, но мотоцикл Андрея скорее можно сравнить с железным медведем или монстром, до того он был велик. Под стать Андрею! Интересно, сколько теперь килограммов в моём братце? Целый центнер, небось? Это же сколько килокалорий он поглощает ежедневно?..
— Ну и каковы твои дальнейшие планы на жизнь? — Андрей водружает мои вещи куда-то на загривок своего железного монстра (по-другому это не назовёшь).
— Посмотрим, дай мне хоть немного вздохнуть спокойно и не ломать голову над тем, куда деть свою оставшуюся жизнь, — уклончиво отвечаю я.
Я пока не решила, чем именно буду заниматься дальше — уеду обратно в Солнцеград и продолжу учёбу в магистратуре, либо попытаюсь устроиться на работу здесь, в Мирногорье. Если честно, мне больше по душе первый вариант, хоть я и люблю родных до умопомрачения. Если рассуждать здраво, зачем хоронить себя заживо в краю вечной сырости и туманов, где найти приличную работу так же трудно, как отыскать иголку в стоге сена? Мне нисколько не улыбается перспектива посвятить свою жизнь разборкам мелких деревенских интриг да снятию порчи, в конце концов, этим уже с полвека занимается местная ведунья Степанида Львовна, и не мне отбирать у неё честно заработанный хлеб. Намного больше пользы я принесу родным, обосновавшись в столице, например, помогу брату с устройством на новом месте, ведь в этом году он заканчивает школу и собирается поступать в вуз. Да и работать в первое время Андрею я вряд ли позволю — пусть больше времени уделяет учёбе. А я буду помогать ему материально.
Любуюсь своим младшим братом — он так изменился! Вымахал чуть ли не до небес, красавчик. Но он с детства обещал быть красивым и сильным. Чувствую, девушки за ним так и бегают. Но ничего этого я ему не говорю, чтобы не возгордился ещё больше, только спрашиваю:
— А ты сам-то как? Определился с вузом?
— Нет пока, — бурчит в ответ Андрей.
Покровительственно улыбаясь, брат напяливает мне на голову шлем. Я взбираюсь на его железного монстра, Андрюха заводит мотор, и мы мчим по шоссе мимо высоких сосен, будто в зелёном тоннеле, и куполом над нашими головами висит свинцовое небо, готовое вот-вот разразиться дождём.
Спустя пятнадцать минут по левую сторону дороги между сосен промелькнёт синяя гладь озера, мы въедем в Тумановку, потом минуем несколько покосившихся домишек со ставнями на окошках и остановимся возле старенького, но до боли знакомого и родного дома, утопающего в вишнёвом саду. Старые половицы заскрипят под моими шагами, в комнатах с низким потолком запахнет полынью и клубничным вареньем, на кроватях с железными спинками всё так же будут возвышаться горы подушек, а окна — украшать вышитые бабушкой рушники. Я приготовлю на ужин всё то, что так любят мои родные, и вечером, когда деревня погрузится в густой туман, во дворе вовсю застрекочут сверчки, а на реке на все лады запоют лягушки, придёт с работы уставшая мать. Я обниму её крепко-крепко, а она станет ласково гладить меня по волосам, засыпать вопросами о моём здоровье, учёбе, о том, чем и сколько раз в день я питалась, высыпалась ли я, что читала, где бывала, как относилась ко мне соседка по комнате, не обижал ли кто и так далее. Я буду терпеливо отвечать, Андрей станет бесцеремонно хохотать, мама будет цокать языком и бросать на него полные гордой материнской любви взгляды. И я буду смеяться тоже, буду уплетать за обе щёки сытный ужин и, когда Андрей, зевая от скуки, исчезнет в своей комнате, буду болтать с мамой до полуночи обо всём, пока она не прогонит меня спать.
