– Я тебя никуда не пущу!!! – истерично визжит мама, вырывая у меня из рук сумку.
Сцепив зубы, молча отнимаю сумку и продолжаю собирать вещи под мамины крики.
– Дура! Куда ты пойдешь?! У тебя другого жилья нет. На вокзал? Бомжевать?!
О, да, я та еще дура. Полная. Тупая и слепая идиотка. Все сбережения ушли на организацию красивой и пышной свадьбы с мужчиной мечты. После свадьбы мы бы переехали жить в маленькую, но уютную квартиру, купленную в складчину в качестве подарка на свадьбу его и моими родителями. Ремонтом и обстановкой я занималась лично, на наши с Максом деньги, он не участвовал – очень уставал на работе, и пока я погрузилась в ремонт, оставался ждать меня в доме моих родителей. Семья моя Макса любит, восхищается. Родители пылинки сдувают. Сестра тоже любит. Как сегодня выяснилось, любовь далеко не платоническая. Третий месяц беременности пошел этой любви. О интрижке сестры и моего жениха, оказывается, знали все, кроме меня. Знали и молчали.
За стеной в соседней комнате громко и жалостливо рыдает младшая сестра. Но я слишком хорошо и давно ее знаю, поэтому легко различаю в рыданиях фальшивые нотки. А вот родители нет, никогда не различали и верили только ей.
Долго не собираюсь, потому что не могу выносить весь этот ор, да и просто больше хочу находиться в этих стенах. Наспех скинутая с полок одежда, документы…
– А где деньги, что лежали в моей заначке?
– Откуда я знаю? – отвечает мама, отводя глаза. Вот откуда такая уверенность, что мне некуда будет пойти. Без денег-то. И понимает, что к друзьям, которые давно все семейные, я не пойду, слишком гордая. На карте, конечно, есть немного денег. Поеду в гостиницу, но, боюсь, надолго не хватит этих денег, а до зарплаты еще далеко. – Ты, наверное, все потратила и забыла.
Ну, конечно.
Выхожу из комнаты. “Провожать” за мной из комнаты тянется мама, из кухни выглядывает до этого прятавшийся там папа. Из комнаты сестры, грозно подбоченясь и хмурясь, появляется тетя. Макс сбежал одним из первых, как только начался скандал.
– Смотри, до чего ты сестру довела, и сбегаешь? Не стыдно?! Она и так мучается, страдает. А если сейчас с ребенком что случится от ее переживаний?!
– А если с моим ребенком что-то случится от переживаний?
– Каким таким ребенком? – опешила тетя.
– А вот таким. Мы с Максом, вообще-то, все это время вместе спали, не предохраняясь. Я тоже могу сейчас быть беременной. Вот будет радость папе с мамой одновременно двух внуков получить. Может, они специально этого и добивались, покрывая Макса? Так внуков хотелось, что под их крышей знали и позволяли ему спать с обеими дочерьми.
Мама схватилась за сердце и, закатив глаза, начала медленно сползать по стене. Эти все ее представления я знаю, проходили. Со здоровьем у нее все в порядке, а нервы как канаты, уж точно покрепче моих.
Все так благородно страдают. Сестра, которая благородно тайно любила, боролась со своими чувствами, но не совладала с собой. Жених мой, который тоже, оказывается, тайно полюбил и не совладал, но и меня жалел и не позволял сестре и родственникам рассказывать об этой связи. Вот так сильно благородно страдал и спал с обеими. Со мной, конечно, через силу, но почти каждый день с его же подачи, даже когда я была уставшая и никакая после работы, ремонта и всех дел с подготовкой свадьбы. Хорошо устроился.
Родители, родственники, даже некоторые друзья семьи страдали, но молчали. Больше жалели, конечно же, сестру. Младшая, молоденькая, наивная глупышка, до сих пор ищущая себя и потому долго не удерживающаяся ни на одной работе. Ее, конечно же, жальче. Она не хотела, запуталась, а теперь беременна. Она без Максима пропадет, ну а я же старшая, умная, ответственная. Я справлюсь.
Внутри все разрывает от боли и обиды так сильно, что ноги подкашиваются. Хочется упасть, рыдать и выть, но не здесь, не среди врагов, которые с радостью будут утешать и жалеть. Мне их жалость не нужна.
Из последних сил сдерживая эмоции, иду к двери, открываю. Мама, которой тетя уже начала вызывать врача, неожиданно ретиво бросается ко мне и снова цепляется за сумку.
– Мара, умоляю, останься! – подвывание матери, наверное, слышат все соседи.
Молча отдираю пальцы матери от сумки, но та цепляется за нее вновь и вновь, выражение лица, страшное, бешеное. Помощь пришла с неожиданной стороны. Папа, наконец, перестал прятаться на кухне, вышел и оттащил-таки маму от меня и сумки.
– Олечка, ну перестань. Марьяше сейчас нужно уйти, успокоиться. Потом вернется. Ну куда она денется?
Выскочила, наконец, в коридор. Ага, вернусь, как же. Да я скорее под мостом ночевать буду. Смахиваю слезы, начавшие обильно катиться по щекам. Когда еду в лифте, все расплывается перед глазами. За что они со мной так? Что я им всем плохого сделала?
По улице бреду, не разбирая дороги, просто хоть куда-нибудь и подальше. Остановилась спустя пару кварталов. Прохожие то и дело озираются на горько ревущую меня, подходят, предлагают помощь. Мне уже неудобно. Надо где-то скрыться. Достав телефон, нахожу первую попавшуюся дешевую гостиницу и, взяв себя немного в руки, на метро еду туда.
