Не вполне эротическая прелюдия
Итак, член. Он же пенис, фаллос, писюн, болт, красный богатырь, гаванская сигара… Этот список можно продолжать бесконечно. Как только мы не называем этот орган, неотъемлемую часть нашего организма (в данном случае я имею в виду мужчин). Ну, а если брать во внимание ещё и женщин, то тут полёт фантазии вообще безграничен: малыш, проказник, дружок, уёк, тигрёнок, котик и вся остальная фауна и флора вместе взятые.
Но все мы, и мужчины, и женщины, используем эти ласковые, забавные, грозные прозвища как-то стеснительно, шепотом, вполголоса. В смысле, не в интимной обстановке, а на людях.
Сказать при детях или родителях слово «член» – это как выругаться при них матом. Будучи уже сами отцами, матерями, дедушками, бабушками мы не можем произнести «крамольное» слово при своих близких – это за гранью. Причем, речь идет даже не о Кавказе или Азии, где сказать подобное вслух на людях равносильно осквернению своей семьи. И в продвинутой Европе это считается за гранью приличия. При этом даже слово «трахаться» вышло из-под запрета. Лично слышал, как на одном из федеральных каналов в дневное время в одном из сериалов молодые люди в своих диалогах спокойно его употребляли. А вот на то, чтобы назвать своим именем член – табу.
Так давайте попробуем разобраться, за что такое гонение на, казалось бы, обычное слово, всего лишь обозначающее часть нашего тела (мужского, разумеется, ну и 0,00000001 % транссексуалов). Не в том ли причина, что эта часть нашего тела нам не подчинена? Она, точнее, он, живёт по своим законам. Да, мы хозяева нашему телу, которое без команды не посмеет и пальцем пошевелить. Но тут отношения равные. Как сказал Леонардо да Винчи, который первым проник в тайну этого устройства, «только он спит, когда я бодрствую, и бодрствует, когда я сплю».
Сожительство двух воль в одном человеке создает напряжение, которое никто не может преодолеть. Борьба кончается компромиссом, перемирием – всегда временным и ненадежным. Зная лучше нас, чего мы хотим, член редко сдается, не добившись своего. Поэтому не удивительно, что мы его прячем. Нам стыдно не столько за него, сколько за себя – за свою слабость и его силу, с которой человек никогда не мог справиться, хотя всегда хотел. Сколько великих умов погубил мужской детородный орган? Сколько войн было развязано из-за него? Сколько народу погибло?
Вспомним уже упомянутого мною старика Леонардо. Кстати, именно он первым вскрыл пенис покойника, чтобы понять, как тот устроен. Вот что писал Леонардо да Винчи о том, как действует пенис: «Без сомнения, эта часть моего тела имеет свой собственный разум (a Mind of it’s Own)». Интересно, что да Винчи еще за несколько веков до Зигмунда Фрейда задумался о том, какую роль играет пенис в тех смутных чувствах, в том беспокойстве, в том клубке эмоций и мыслей, которые и составляют мужское мировосприятие. Леонардо понимал, что именно этот таинственный клубок рождает в мужчине стремление подчинить своей воле весь мир, и в то же время он не властен над собственным пенисом.
Мне кажется, люди обычно представляют, что все связанное с членом или глупо, или грубо. Никто не сказал ничего подобного о пьесе Ив Энслер «Монологи вагины» или о других произведениях, посвященных женским половым органам. Это при том, что «Монологи вагины» уже более 24 лет звучат со сцен театров сотен стран мира, а книга разошлась миллионными тиражами. Эти самые монологи якобы исцеляют сердца миллионов женщин, помогают им принять себя без робости и стеснения, дарят вдохновение жить. Так почему же считается, что серьезная книга о члене – это нонсенс?
На самом деле, история пениса чрезвычайно интересна. Она, в частности, показывает двойственное отношение человека к своему члену, существовавшее с незапамятных времен. Мы так до сих пор и не избавились от священного трепета, который внушал пенис испокон веков, и священного ужаса, который он вызывал в последние столетия. Глубинный источник всех этих переживаний – всё та же необъяснимая автономность органа, который всегда себе на уме: мы не можем с ним справиться, он с нами – может. А практически полной гегемонии члена над человеком послужило изобретение виагры. Попытки осмыслить это уводят нас за пределы медицины – в метафизику. Человек подчинил своей воле то, что мешало ему быть себе хозяином. Не бог, не царь и не герой, пенис стал тем, чем он никогда не был – равноправной частью тела.
Еще один известный сюжет из истории пениса связан с Зигмундом Фрейдом. Увидев в мужском члене подъемный мост в подсознание, ученый сделал его достоянием гласности, достойным обсуждения в цивилизованном обществе. В скобках заметим: Фрейд, долгие годы освобождавший человечество от страха перед сексом, женился в тридцать лет девственником и боялся умереть от оргазма.
Однако все эти увлекательные увертюры составляют лишь фон для подлинной истории члена, которая разворачивается в трех действиях: в первом пенис играет роль бога, во втором – черта, в последнем – машины.
