И светлые песни Грига… Зимняя повесть
То ледяное слепящее солнце, то плачущая мокрая метель – это зима…И так соблазнительно спрятаться от холода сердечных проблем под тёплое крыло уютных отношений…В основе повести – психология любовного треугольника: его возникновение, его развитие, его неожиданное разрешение. Из простых случайностей зима лепит свои прихотливые сюжеты. Такие простые – они случаются на каждом шагу. Такие красивые – как она сама.А потом приходит весна…
Читать И светлые песни Грига… Зимняя повесть онлайн беплатно
Дизайнер обложки Иван Малинин
Дизайнер обложки Лариса Ритта
Иллюстратор Людмила Сотникова
Редактор Лариса Ритта
© Лариса Ритта, 2019
© Иван Малинин, дизайн обложки, 2019
© Лариса Ритта, дизайн обложки, 2019
© Людмила Сотникова, иллюстрации, 2019
ISBN 978-5-4496-2504-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Постер – Иван Малинин
Кто поёт песни Грига
Участников событий четверо.
Действие происходит в конце 80-х годов, в одном из подмосковных городов.
Итак, зима, конец января. Москва и Московская область захвачена ежегодной волной вирусной инфекции. Квартира главной героини, ранний вечер…
Иллюстрация – Людмила Сотникова
Глава первая
– Я тебе сочувствую, – говорит Эмка, – бедная-несчастная девочка.
И заваривает мне в чашку липовый цвет.
Я лежу в постели с температурой 38. За окном угасает ясное солнце последних дней января. Зима выглядит, как на детских картинках – нарядной и доброй. Я выгляжу, как описывает Эмка – бедной и несчастной.
На самом деле я почти рада, что заболела. Серый гриппозный дурман меня качает и не даёт остро чувствовать, что случилось четыре дня назад. Хорошо, что у родителей горели путёвки в профилакторий, и они в суматохе не разглядела, что со мной.
И вот, не успев их проводить, вкатилась в самый эпицентр гриппозной эпидемии.
Раньше было принято умирать от любви, а теперь мы просто болеем гриппом…
– Я заболела от любви, – говорю я горестно и чихаю на весь дом. – И я умру от любви. И не мешайте мне, и отстаньте от меня.
– Брось ты! – говорит Эмка, не проникаясь моим пафосом. – Он тебя не стоит. Подумаешь, Единорог!
Единорогом Эмка зовёт моего Саню. Хотя у него с пятого класса было прозвище Капитан. Потому что Саня и потому что Григорьев – родители так назвали, почитатели «Двух капитанов». А в 8-м классе его перестали звать Капитаном. Период далёкой северной романтики кончился, пришёл период близкой КСП-шной романтики. А потом и вовсе наступили суровые рокерские времена, и он стал Григом уже навсегда. А «Единорог» – это Эмкино. Это она такое резюме выдала, когда узнала, что у нас любовь. Ну, подруга, сказала она, даст тебе жизни этот Единорог!
И оказалась права…
Я опять оглушительно чихаю и лезу под подушку за носовым промокшим платком, Эмка внимательно слушает мои хлюпанья и воздыхания.
– Сочувствую, – опять говорит она. – Очищу тебе, бедной, апельсинку.
Из-под белых её пальцев прыскает сладкий золотой фонтанчик, а я даже не слышу запаха божественного цитруса. Плохо дело…
– Ну, что в мире новенького? – я прячу платок.
– Всё старенькое, – с подъёмом говорит Эмка. – Опять приходили сваты. Скоро я начну бить о них посуду.
В марте Эмке, бывшей моей однокласснице, стукнет двадцать два. Полтора года назад у неё был сокрушительный роман с одним экзотическим господином, тренером по мотоспорту. В нашей семье он котировался как «Эмочкин мотогонщик». Роман кончился ничем, и за Эмку взялись родственники. У неё куча незамужних тётушек, которые её обожают и не хотят такой же, как у них, судьбины. Тётушки мечтают выдать её замуж по своему вкусу. На Эмкин вкус – а она, кстати сказать, художница – учитывая случай с мотогонщиком, никто больше не полагается.
– Какой был жених? – интересуюсь я.
– Ужасный, – содрогается Эмка. – Притумканный, поджатый весь. Елозистый какой-то. Всё время смотрел в угол.
У Эмки все женихи такие – то поджатые, то елозистые, то охряпистые. Я-то её понимаю, потому что видела её мотогонщика.
– В угол, на нос, на предмет? – уточняю я.
– Если бы на предмет! В угол – и всё тут. Где Атосова подстилка.
– Значит, друг животных, – делаю я вывод. – Зооман. Или зоофил. Как правильно?
– Скорее всего, ветеринар, – вздыхает Эмка и отводит с лица волосы.
У неё густейшие, тяжёлые, блестящие волосы, длинные, как у русалки. И красивые светлые глаза. Русалочьи волосы, русалочьи глаза и длинные русалочьи руки с белыми пальцами. Мотогонщик был дурак, это даже не обсуждается: упустить такую русалку – это надо быть полным отстойным остолопом…
– Зря, – говорю я авторитетно. – Зря бросаешься этим зоофилом. Он всё-таки имеет совесть…
– Припереться в мой дом свататься! – подхватывает Эмка и машет на меня своими белыми руками с безукоризненным маникюром. – Можешь дальше не продолжать, ты открыла мне глаза! Завтра позвоню тётушкам и скажу: Всё, бежим стройными рядами в ЗАГС, я втрескалась по уши!
