Магический жезл под названием «власть», что Небо вручает избранным, возносит их над остальными, но одно неверное движение может сбросить вниз, в пропасть, дна которой нет. Ужинать на серебре, спать на пуховых подушках, носить шелка и бархат, единым словом строить полки и сокрушать города, казнить и миловать, решая судьбы легким росчерком пера, – право же, всем этим удовольствиям не перевесить чаши проблем, на которой десятки нелёгких диллем, сотни тягостных вопросов и тысячи неразрешимых противоречий. Как усмирить бунт, как примирить обиженных земледельцев с землевладельцами, как дать голодным хлеб и бездомным кров, с тем, чтобы став сытыми и живущими в тепле, они честно трудились, не стремясь к захвату чужого и довольствуясь своей долей? Как быть суровым и оставаться милосердным? Как не дать жестокости наступить на горло справедливости?..
Власть дарует монархам одно из высших земных благ – свободу. Неужели?.. Кто принадлежит себе так же мало, как Её Величество? Кто шага не может сделать без того, чтобы тут же об этом не заговорили на всех углах? Чьё утро, день и вечер расписаны поминутно на полгода вперёд? Кто не может без охраны ступить за пределы дворцового парка, не говоря уже о том, чтобы пройтись по улицам своего же города?..
А кто виновен в неурожае, недороде, произволе наместников, разбойничьих набегах, поражениях армии, засухе, проливных дождях и даже пришедшем с запада урагане? Догадываетесь – кто?.. Не все подданные державы молятся на портрет королевы, стоящий в их доме на самом видном месте: кто-то проклинает, кто-то шепчет недоброе, кому-то поперёк горла всё, что творится в стране. Тёмные мысли объединяются, превращаясь в чёрную тучу, и пролиться эта тяжёлая туча может неласковым дождем…
… – Знаете, Ваше Величество, в своих размышлениях об участи монархов, я прихожу к выводу, что искренне вам завидую, – сказал однажды королеве Вэтландии её старый советник.
– Чему же вы завидуете, господин Астор? – не поняла Ильчиэлла.
– Вас, наверное, никогда не терзает вопрос, зачем вы живете. Ваша миссия высока и очевидна для всех. Немногие из смертных могут этим похвастаться…
Золотые слова. Наверное, это единственное, в чем королеве можно позавидовать.
***
…Умари сам удивлялся тому, насколько легко и органично вписался в бесконечно чуждый ему быт. Темно-зелёный камзол из дорогого сукна, пришедший на смену чёрному потертому сюртуку; шелковая рубашка, которая, словно по мановению волшебной палочки, каждое утро заново становилась белоснежной; строгая, но благородная перевязь для шпаги, и какие-то немыслимые изыски, в виде кролика в белом вине, вместо хлеба с твердым сыром на завтрак, – он привык ко всему этому настолько быстро, что и привыканием-то это нельзя было назвать: он словно сбросил одну кожу, и надел другую, не заметив, хотя к роскоши так и остался равнодушен. То, что иной оценил бы как подарок судьбы, для него было лишь ненужным довеском к другому, безмерному и совершенно не заслуженному им счастью. Излишками дворцового быта он был способен наслаждаться не более, чем слепой – картинами; среди окружавшей его пышности чувствовал себя, как убеждённый трезвенник, заброшенный судьбою в винодельню… Но всё это было, в сущности, так неважно, так незначительно по сравнению с тем, что он обрёл… Какая разница: Ей хотелось видеть его в дорогом камзоле и шелковой рубашке – он надевал их; если бы она предпочла лицезреть на нём хитон, или тигриную шкуру, или одеяние монахов – для него было бы равно радостно носить всё это.
