Игры огня

Посвящается моей музе

Наталье Клягиной

Дальний свет похищает душу…

…ближний свет согревает в беде

И у дальнего кто-то дышит,

видя свет в моем очаге…

Это игры, все игры огня!..

…Как беспомощны мы среди дня.

Откуда-то мелодия родится…

И грусть ясна, как сумрачный рассвет…

И ранним фонарем во мне светится

воспоминанья умершего след…

И свежая грядущность скозь дремоту…

Судьба вершится!.. Синие снега…

Ничто не остановит поворота…

Зажму в ладонь холодные стога…

Мы, как ручьи, не выбираем русла –

о, ненавистнейшее «вспять»! –

звеним-спешим светло и грустно

в свои бездумности впадать…

В тоску фонарную заносит -

квартиры, лица, алтари…

И все уносит, все уносит –

какую дверь ни отвори!..

Несется жизнь сквозь построенья,

оставив память – не помять! -

скользим по камешкам смиренья,

летим в неведомую гладь…

Что было – сбыло, будет – сбудет…

Одно лишь вечно – немота…

Живем – и громом не разбудит,

а сгинем – что пузырь-вода…

…О, призрак радостного мига!.. -

исчезнувшие берега!..

…и затонувшие вериги

«а для чего?.. куда? куда?..»

мудрость – кристаллики

отстоявшегося опыта

они отсвечивают Истину

неся мертвый свет

подобно звездам

Не таите слово ваше – вече…

Оно доброе, как над домами вечер.

Все расставит ясно – изначально.

Отойдет, что мучило – случайное.

Пусть потом и пламя и содом -

не держите: опалится дом!..

И в глазницах явятся пустыни

ночи древней, первозданной стыни -

огоньки неведомо живого

в бездне непромолвленного слова…

Пепельною стала голова.

Все, что остальное, – не слова.

Между ночью и вечным,

в торжество не вникая,

мы живем по овечьи,

вожаков выбирая.

И в беспамятстве буден,

в ожиданье невзгоды,

мы себя позабудем

отражением в водах.

И в кубышку ссыпая

помелевшую душу,

будем знать, засыпая,

что табу не нарушим.

Что закопано было,

то лишь ведомо Богу…

Да молитва застыла

между небом и стогом…

И – чернеющим перстом

меж опавшей листвы -

мы уходим в безвестье

из земной немоты…

у церкви Вознесения,

воздвигнутой по случаю

рождения Ивана Грозного

Полог звездный покоя

пробило

р а з н о ц в е т ь е стального

кадила!..

Месяц тусклым фонарем.

Бой на башне.

Церковь белым алтарем -

век пропавший…

..Как на радость всей Руси и терпение

в честь кровиночки еси – Вознесению…

Как боярские плясали плечи

в ожидании кровавой сечи!..

Как гуляла голытьба в буераках,

все восстанья потопив в в пьяных драках!..

И в салюте смоленого древа

приседали и церковь,

и небо!..

В красных всполохах –

полоумный -

припадаю к твердыне

угрюмой…

Кровь греховная,

хмель-водица!

мне напиться тебя -

не напиться -

подзаборной травинкой,

тайком

меж блевотой и сапогом

к уходящему небу тянусь

под покровом "черных марусь[1]”…

…Во все небо

пламя над нами -

над крестами

и топорами…

…заточенный

в ветхой галере -

завываю:

“Спасите!”

на берег… –

зыбкий берег тоски –

чтобы жити

душе – свети…

телу – сыти…

…Но вздымая

огни

за огнями,

в исторической

тонем

раме…

…………………………………….

…И как свет -

как надежда -

свыше –

…что не прокляли…

что услышат…

Листья задуло ветром,

одурь свечи…

Тысячелетним склепом

дуб -

кричи, не кричи…

Гулко, страшно во мраке

стылых колец…

На неведомых знаках

где венец, где свинец… -

Войны, судьбы, хоругви,

плач, ночей палаши -

здесь писались на круги

в первозданной тиши…

Эхом,

сказочной птицей -

бьется время в кругах…

только – не возродиться -

несущественен прах…

Кто ты, милый фотограф?.. -

все поймать-не забыть -

тянешь жизни автограф -

обветшалую нить…

…Только

краски заката,

огнь просторов ночных

плыли так же куда-то -

время таяло в них…

…поле… варваров топот…

Русь… да башенный бой… -

…мои волосы треплет

ветр – горящий – сквозной…

Колыхается народ,

в горизонты уходя,

правду кровную несет

про царя и про себя.

Прячет тело депутат

да вельможный казнокрад,

нынче званья не в почете -

с боем кресла в самолете…

Вертикаль да голытьба!.. –

выпил – знать така судьба…

Так и живы на Руси

под двуликим нашим гербом:

внешне – золотом по нервам,

внутри – Боже мя спаси!

В ожидаемый момент

разлетятся враз плотины,

И поток снесет ответ,

и вопрос, и всех – в помины…

В неизвестной глубине

что-то матово засветит -

то ли радужная весть,

то ли темные наветы…

…тени птицы Гамаюн,

мчащей тройки, сказы притчи –

все смешалося и свищет

в темном поле в полнолунь…

Загляни в себя, дружок,

посмотри, насколько ясен

путь в тебе…

И будь ужасен,

если на пути вражок.

Только в том другом – иной

путь – светлей, яснее дали…

…Тот, кто пишет на скрижалях -

не примирит вас собой…

……………………………..

Нет ответа… Злость и немощь.

Тишина. Сияет небо.

…Только хочется мне хлеба

и еще… немного зрелищ…

…И вновь со скрипом ржавый круг

сдвигает силы группировок… -

Смотрю рассеянно вокруг

на лозунги татуировок…

Бессмертен демонстрантов ряд.

Идут “Тамары”, “Вани”, “Васи”…

Послевоенные горят

года рождений на запястьях.

На чердаках или в “Крестах” -

годком не вышли – не погибли, -

в бредовой думе об отцах,

романтики втыкали иглы…

Не ради стеба на гроши

иль крутость показать в зевоте -

а сжечь, изжечь клеймо с души,

войной зачерненной на взлете…

И в этой яростной тоске

кидала завируха-фея -

на узкий нож в слепом броске,

в глухой запой до посиненья…

Кто повезучей, вверх пошел,