Эдгар Дега
Живописец ускользающего мгновения
У многих складывается весьма пристрастное отношение к Дега с момента знакомства с его творчеством, в котором он воплощал в изысканной, опосредованной форме свои тонкие наблюдения. Кстати, когда впервые знакомишься с работами Дега, еще не видя его портрета, представляешь художника как солидного господина в цилиндре – важного, видного. И только потом узнаешь, что он был совсем иным.
Друзья называли его «самым остроумным художником с самым скверным характером». Так что первое впечатление о художнике не подтверждается в дальнейшем, когда изучаешь его творчество. Это лишнее свидетельство того, что действительность не такова, какой нам кажется, и мы часто в своих представлениях заблуждаемся в восприятии того или иного явления.
Кредо мастера – наблюдать, не рисуя, рисовать, не наблюдая
Илер-Жермен-Эдгару де Га повезло с рождением: он родился в семье банкира. И фамилия его читалась раздельно – де Га, как было принято в семьях аристократов. В этом крылась претензия на принадлежность к высшему свету. На самом деле род не отличался знатностью. И это становится вполне понятным, учитывая одно из распространенных свойств человеческой натуры – тщеславие. Эдгар с его тонкой интуицией, видимо, с детства чувствовал это несоответствие, поэтому, когда повзрослел, стал писать свою фамилию слитно – Дега. И в дальнейшем эта щепетильность нашла своё отражение в его оценке поведения людей, с которыми он сталкивался по жизни.
К слову сказать, его волновала сама жизнь во всех ее проявлениях, даже самых мельчайших. Например, его интересовало, как идет дым от сигареты изо рта и из носа и чем он отличается от того дыма, который идет от печи и паровоза. Его привлекал вид простой кружки или другой обыкновенной вещи. Ему было любопытно, как живут простые люди, чем они дышат, как они двигаются и выглядят в тот или иной момент. Он старался подчеркнуть важность любой, даже мало-мальски обыденной вещи. У многих несведущих зрителей возникает порой впечатление, что мастер старательно наблюдал, подсматривая нужные движения, и тут же запечатлевал их на бумаге. Отнюдь, он их просто запоминал! Ему была свойственна одна особенность, которая не очень часто встречается у художников.
Она заключалась в следующем: наблюдать, не рисуя, рисовать, не наблюдая (и, действительно, это можно считать достаточно не-обычным для художника). Ведь основная масса художников, как правило, накапливают материал, постоянно делая зарисовки в блокнотах, с которым не расстаются. Например, Микеланджело и Рубенс постоянно делали много набросков, посещая места скопления людей: базары, стройки, которые становились богатым источником впечатлений, где ими подмечались разнообразные типажи, неожиданные ракурсы и характерные движения. Дега постоянно наблюдал, запоминая все, благодаря своей исключительной зрительной памяти. И, уже вернувшись в мастерскую, воспроизводил увиденное. Сложно представить, что его впечатляющие картины, где изображены выразительные, экспрессивные движения персонажей, он воспроизводил по памяти! Удивительным является тот факт, что Дега не любил пленэров. Он считал, что живопись – не спорт, чтобы заниматься ею на свежем воздухе, объясняя при этом эту особенность своего творчества словами: «Мое искусство менее всего непосредственно». Ощущение легкости и непринужденности исполнения сюжетов, которое возникает при знакомстве с его работами, обманчиво. Дега тщательно обдумывал свои полотна, создавая множество вариантов, прежде чем прийти к окончательному результату.
Он был рассудительным, застенчивым и закрытым человеком. Его сестра объясняла его скромность тем, что Эдгар был очень требовательным к себе. И в самом деле, почти все свои картины он старался довести до совершенства. Этому способствовало еще и то, что он родился в богатой семье, и это избавляло его от необходимости продажи своих полотен. Он держал картины в мастерской, время от времени дорабатывая их.
В этом стремлении к совершенству Эдгар был достаточно последовательным, хоть и не прямым, учеником Энгра, мастерство которого, кроме всего прочего, отличалось отточенностью и изяществом рисунка. Именно Энгру принадлежат слова: «Главное – это не рисунок, а точно сделанный и потом закрашенный контур». В этом смысле они расходились с Делакруа, который считал, что главное в картине, образно выражаясь, цвет и пятно, а отнюдь не линия. Поэтому так отличается друг от друга их манера письма. Возможно, кому-то живопись Энгра местами покажется перегруженной, содержащей в себе несколько лишнюю искусственность и налет манерности. Однако, невзирая на это, Энгр, конечно, был великим художником, который в свое время и сам был новатором. Это вполне согласуется с той закономерностью, что новое поколение, сменяющее предыдущее, во многом становится ниспровергателем идей своих предшественников. Иными словами, и Энгр тоже в свое время в известной степени был антагонистом предшествующему поколению мастеров. Стоит заметить, что для Дега он всегда оставался кумиром.
