Город П. 7 мая 2013г.
«В конце туннеля яркий свет, и я иду…», – мягко разорвал тишину телефонный звонок. Девушка, хозяйка аппарата, показывая всем своим видом неудовольствие, вытащила мобильник из заднего кармана джинсов и размашистым движением указательного пальца отжала зелёную трубку.
– Дааа, – растягивая слова так, словно в это время жевала жвачку, начала она. – Я помню, что в семь! Да… да… уяснила. Да он сам виноват, извращенец! Больше мне таких уродов не подсовывай!
Молодой человек, стоящий рядом, среди вони захламленной квартиры, слегка опешил. Он и без того еле сдерживался, находясь на этой помойке. И что он сейчас слышит? В голову приходили мысли одна ужаснее другой. Неужели?
Девушка отжала красную трубку и вызовом посмотрела на своего спутника.
– Ну что ты вытаращился? Ты, вероятно, думал, что я работаю посудомойкой или официанткой в ресторане? Так удивлен! Мне девятнадцать! – грубо сказала она. Её терпение было на пределе.
Под ложечкой засосало, и в голову ударила волна жара. Молодой человек почувствовал приступ тошноты, замешанной на омерзении, лжи и предательстве.
За прошедший со дня их знакомства месяц он наконец-то почувствовал, что не один. Убедил себя – есть душа, близкая ему и родная. Но внезапно построенный им неимоверными усилиями хрупкий мирок рухнул быстро, не оставив никаких сомнений. Словно обухом по голове огрели. Мужчина ощущал себя униженным, запачканным. Он терпел, он надеялся на долго и счастливо. Но его, как кутенка натыкали в своё же дерьмо.
– Да как ты смела…
– Можно подумать, ты у нас белый и пушистый!
– Как ты могла… – злоба подкатила к самому горлу. Грудь наполнилась чем-то невыразимым, едким. Грудь распирало, давило на ребра, и едкая субстанция вытекала через глазницы, вызывая жуткую резь в глазах. Ему казалось, ещё секунда, и он задохнётся.
– Ой, ой, ой, какие мы нежные, – словно оправдываясь стала ёрничать девица, заметив, что её приятель резко изменился в лице и покраснел. Как тогда, в самый первый раз. Когда вошёл в эту квартиру.
– Ну нет, – вдруг взвыл он и схватил её двумя руками за шею. Девушка затрепыхалась, как мелкая птаха в его руках, глаза широко распахнулись, и в них вспыхнул страх. Как искра от зажигалки. Страх и удивление. Она была уверена, что контролирует ситуацию. Ан нет!
Лицо и руки мужчины моментально покрыла липкая испарина. Очки поползли вниз на кончик носа. Бутафорские усы сбились и при каждом вдохе норовили попасть в рот. Но он этого всего не замечал.
Девушка упала на пол, рукой толкнув дверцу старого холодильника, и та со скрипом отворилась, как бы приглашая заглянуть в полупустое, пожелтевшее от времени нутро. Она скорее всего, была уже мертва, но возбуждение, распирающее грудь, не отпускало, и он сжал её шею сильнее, опустившись на колени, нависая над жертвой мрачной тенью преисподней.
Но остановился. Скрип старого холодильника отпер в нём какие-то древние файлы, звякнув, как далёкий звоночек из прошлого: «Эй, парень, что ты творишь? Алё? Это не по правилам!» Где-то на подкорке записанные нравоучения всплывали строчка за строчкой: «Ты делаешь что-то не то… что-то очень нехорошее… тебя осудят, накажут… заклеймят».
Он испугался, выпустил из рук тонкую белую шею и оглянулся по сторонам. В квартире было тихо. Вчерашняя подружка лежала на полу бездыханная, раскинув руки в узком пространстве захламленного коридора. Он поднялся, голова закружилась, но в то же время он ощутил лёгкость во всём теле, как от пары бокалов залпом выпитого шампанского. Словно желчь, наполняющая грудь, вышла наружу, оставив его чистым. Груз сомнений, надежд, страхов. Груз терпения улетел в глубокую пропасть, разрешая неразрешимую задачу бытия.
Шарахаясь от каждой тени в квартире, он пошёл в одну сторону, потом другую. Тени… они сами сейчас боялись его и прятались повсюду, наблюдая за убийцей из-за каждого угла.
– Она сама виновата! Сама! Она не имела права так со мной поступать, грязная отвратительная девка!
Его взгляд метался, ища в сумраке неосвещенной квартиры того, перед которым можно оправдаться, и взгляд снова остановился на теле девушки. Руки задрожали, но лицо обрело некую решимость.
– Сейчас я всё исправлю. Сейчас…
Он схватил девушку, приподнял за подмышки до уровня груди. Ощущая, что безвольное тело невероятно тяжелое, остановился, и его взгляд вновь упал на чернеющее в полумраке квартиры чрево старого холодильника.
Решение пришло молниеносно. Парень рывком вынул несколько полок и кое как запихнул тело в пустое пространство холодильника, резким движением, наотмашь захлопнув дверцу. Дверца ударилась о корпус и отскочила, открывшись настежь, скрежетом ржавых петель царапая слух. Из холодильника, глядя на него стеклянными и, как ему показалось, любопытными глазами, вывалилось тело мёртвой подружки.
– Что? Что ты смотришь?
Он попытался закрыть ей глаза руками, но ничего не получалось. Он нервничал, впихивал её внутрь, но тело выскальзывало из рук, как большая мокрая рыба, падая убийце под ноги и глазея снизу вверх своими стекляшками.
Парень сделал ещё одну попытку и сел, подперев дверцу холодильника спиной. Больше он был не силах выносить этот осуждающий взгляд. Шмыгнув носом, в котором откуда не возьмись появилась влага, он прислушался к себе: дыхание и сердечный ритм указывали на крайнюю взволнованность. А паниковать сейчас было нельзя. Взгляд упёрся в коричневые длинноносые ботинки, подарок этой грязной девицы, и сердце забилось ещё сильнее.
