Мой дорогой дневник.. Кажется так раньше начинали писать девочки, когда некому было выговориться. Мне же и выговориться, и писать это достаточно опасно. Может быть, я тоже придумаю какую-то шифровку. По слухам, все началось с исследований вируса на закрытой лаборатории в Китае. Все было сверх секретно и так далее, но что-то пошло не так, а может быть, так было кому-то нужно, вирус вышел из под контроля и вовсю понесся гулять по планете.
Что это были за исследования, на самом ли деле их финансировали американцы, чтобы уничтожить русских, мы вряд ли уже это узнаем. В той лаборатории, откуда вышел искусственно созданный вирус, все погибли. Остался только зашифрованный дневник, который вели китайские ученые об исследованиях. Никто до сих пор не смог его расшифровать. По телевизору сказали, что если найдется шифровальщик, за перевод этих записей он получит очень большие деньги. В тот день многие, сидя у экранов, делали скрин на свои, тогда еще работающие телефоны, я тоже сделала.
Если вам интересно, то скрипт выглядел примерно так:
N………………………i………………………..f……………………………..o……………………….dd…………………….r…………………..r3er57kfklcmsjhi………………………230487…………………………….1111…………………………………0……………………k………………………………………………r…………………………….u…………………….i……………………….l………………………………..y………….230487
И все в таком духе на несколько страниц. Я переписала его на бумагу и бывало размышляла над ним. Интересно все же. Насколько я знаю, на сегодняшний момент, нет ни одного человека, кто претендовал бы на эту премию. Черт с ними, с китайцами.
Не смотря на то, что в Китае моментально были заблокированы все въезды и выезды из города, эпидемия распространялась быстро.
Мне надо идти, сигнал по корпусу говорит о начале моей смены.
Оказывается, это был аварийный сигнал, кто-то пытался пробраться к нам к корпус в очередной раз, военные сработали хорошо.
Так вот, каждый день заражались сотнями тысяч человек по всему миру. Симптомы: человек чихает, кашляет кровью, у него кровяные слезы, температура 39, трудно дышать, боли в груди.
Когда через пару дней человек умирал, оказывалось, что внутри него от высокой температуры выходили из строя органы, они просто сгорали, легкие превращались в решето. Наверное, очень больно.
Теперь точно сигнал, ушла на смену. Допишу после.
Дальний Восток. Август, за окном +5 градусов, в корпусе Инкубатора +28
Они были в белых пижамах. Белые стены, кровати и белое проштампованное белье на кроватях. За окном – красивый лунный вечер.
Петров, как новичок, пользовался популярностью. Его облепили старожили Инкубатора со всех сторон.
– Ну как там, на большой земле?
– Да нормально, – Петров был к раздражению остальных, немногословным.
– Живые хоть?
– Живые.
– А работа?
– Работаем.
– А что едите?
– Мой последний ужин пару дней назад состоял из перемерзшей капусты, нашли там поселок, километров сто отсюда. Ну, мы и съели все, что нашли.
– А люди?
– Никого там не осталось. Пришли военные, быстро все сожгли.
– Что за поселок? – вдруг подскочил к ним один из пациентов. – Название? Название какое?
– Да не знаю я название, вниз по реке мы плыли, ну может ближе к Благе, не знаю.
Тревожный пациент, до этого жадно ловивший каждое слово Петрова, отошел.
– Черти! Голодуха сильная?
– Стланик пошел в ход. Кое-где можно добыть и его, и орехи. Но тут еще можно на медведя нарваться, если он выйдет, кранты. Либо голодуха, либо вот так.
– Страшно?
– Страшно. Карточки ввели…
– Да ты шо! Ну прям сорок второй…
После того, как два раза уже прикрикнула на них медсестра, Петрова нехотя отпустили – режим. За окном – лунная ночь. Хотя в боксах жарко, каждый мог представить, как он идет по улице, слегка покалывает тело от свежести августовской прохлады. Ночь была красивая, лунная. Им с девятого этажа открывался прекрасный вид на лес, реку за ним и где-то там вдали, страшный остров.
Старков пересел на постель Петрова и над его кроватью зажглась табличка «Внимание! Нарушение режима». Старков привычным жестом накинул на нее одеяло, и оживленно забормотал полушепотом.
– А кем ты работал там? – Старков показал головой на окно.
– Мы с братом лес валили, уходили утром и…
– А вирусы?
– Мы только вдвоем работали, в город возвращались к вечеру, опасались.
– А чего же ты тогда?
– Я все посчитал. Смотри сюда, – протягивал он свой исписанный блокнот Старкову – мне нужно 30 миллионов, как ты думаешь, мои органы стоят того? Сколько тебе платят за год жизни здесь?
Петров был из тех, кого выбрали из города донором. Это означало, что его органы могут понадобиться ученому или медику с высоким уровнем эффективности, тогда их возьмут у него. За это он получает жизнь здесь, в Инкубаторе, ну и деньги, которые не везде, но все-таки еще принимались.
Старков не был донором, он был героем, в холле висела его фотография. По неизвестным причинам, вирус встроился в его клетки и вместо того, чтобы бороться, организм принял его как родного. У него тоже была температура, кашель с кровью, красные глаза, но потом он выздоровел, вот и всё. Карпова Ольга Юрьевна нашла его валяющимся у ворот города, но живым.
