Искренняя горячая любовь человека, который
возвышает и боготворит тебя, может залечить
душевные раны и заставить позабыть все потери, которые некогда обрушила на твою
жизнь судьба.
Я устала от боли и злобы,
Я устала от фальши и лжи,
Я устала быть той, кто не может
Путь пройти свой до самой зари.
Я устала, что люди не слышат,
Не хотят понимать слов моих.
Я устала, что люди не видят,
Как сгорает душа без любви.
И оставшись в плену у сомнений,
Что терзают меня изнутри.
Я хочу лишь на миг оглянуться
В мир надежды, что в мыслях моих.
стихи
неизвестного автора
Российская империя, Санкт-Петербург,
Немецкая слобода, 1780 год
Бледная желтая луна освещала мрачные
извилистые улицы. Духота жаркой июльской ночи наполняла своими пряными
ароматами спящие кварталы. Шумный город как будто вымер, и на темных мостовых
не было ни души. Однако в одном из узких безлюдных проулков, вымощенных
звонкими булыжниками, передвигалась невысокая худощавая фигура. Длинный темный плащ
с капюшоном, полностью скрывающий лицо женщины, создавал впечатление, что по
дороге летит призрак, бесшумно и легко перемещаясь меж спящих домов. Незнакомка
шла довольно быстро, петляя кривыми грязными проулками. Вскоре показалась
заветная улица, и женщина, то и дело оглядываясь, прибавила шаг. Стремительно
преодолев пространство до обшарпанного и мрачного дома, стоящего в отдалении от
других жилых построек, она нетерпеливо постучала железным кольцом в дубовую
дверь.
Едва незнакомка опустила руку, а бряцанье железного кольца утонуло в
тишине улицы, тяжелая створка отворилась. Женщина юркнула в дверной проем и
вошла в небольшой темный коридор. Никого не было видно. Кто открыл дверь, было
неясно, и женщина, опешив, задрожала от холодного, как лед, озноба. Раздался звук
закрывающейся двери, и дама испуганно оглянулась. Створка странным образом
затворилась сама. От охватившего страха инстинктивно сжав пальцами край
бархатной накидки, женщина задрожала сильнее. Она вновь повернулась к темному
коридору и увидела впереди свет открытой двери. Быстро преодолев узкий коридор,
незнакомка вошла в небольшую комнату. Несколько свечей окутывали дрожащим
маревом грязное, пыльное помещение, и женщина сильнее прижала надушенный платочек
к носу, ощутив запах гнили.
— Прошу, госпожа, пройдите, — раздался сбоку от нее скрежещущий голос.
— Ах, ты здесь, Мартина, — облегченно вздохнув, произнесла женщина и
скинула с головы капюшон, взглянув сверху-вниз на дряхлую неприглядную старуху,
стоящую в нескольких шагах от нее. Лицо и волосы дамы остались скрытыми под шляпкой
и кружевной вуалью.
— Госпожа Анна, вы так скоро пришли, — проскрежетала старая горбунья и
прищурилась. — Значит, хотите все знать...
— Да, Мартина, слуга передал
письмо, в котором говорилось, что ты готова принять меня.
— Итак, что хотите знать, госпожа? — спросила недовольно старуха.
— Будущее, конечно, — возбужденно произнесла Анна Озерова. — Графине
Разумовской ты предсказала еще большее богатство и блестящее будущее для ее
сыновей. Я тоже хочу знать, что ждет мое семейство впереди.
Старуха немного помолчала, оглядывая молодую женщину, которой было чуть
более тридцати лет, неприятным мрачным взором. Лишь когда Анна недовольно нахмурилась,
колдунья произнесла:
— Госпожа понимает, что будущее у всех разное. У кого-то блестящее, у
кого-то… — Мартина оборвала фразу на середине.
— Я все равно хочу знать, — властно заявила Анна, перебив старуху. Озерова
даже не сомневалась, что ее семейство ждет блестящее будущее. Ибо и она, и муж
ее служили при дворе Екатерины Алексеевны и занимали высокие должности, а для
ее детей уже были уготованы места и чины на будущее.
— Так и быть, я скажу, — буркнула колдунья. — Но сначала плата, Анна Андреевна,
— проскрежетала она, и небольшие желтоватые глаза сузились.
— Вот, возьми, — Озерова вытащила небольшой мешочек, полный золотых
рублей, и положила его на стоящий сбоку от нее грязный стол.
Старуха довольно засеменила к мешочку с деньгами и, бойко пересчитав,
засунула золотые за пазуху. Повернувшись к женщине, горбунья велела:
— Снимай кольцо.
— Кольцо? Но я же заплатила.
— Для предсказаний нужна вещь с госпожи, — объяснила Мартина. — Я верну
его тебе.
— Хорошо, я поняла, — кивнула Анна.
Озерова быстро сняла кольцо с руки в кружевной черной перчатке и отдала
его колдунье. Мартина подошла к столу и налила в миску воды. Потом опустила
туда кольцо Анны и зажгла семь свечей, стоящих в ряд около миски. Затем старуха
чуть прикрыла глаза и начала водить старыми морщинистыми руками над водой и что-то
шептать. Анна терпеливо стояла, замерев, и следила за каждым движением и гримасой
неприятного лица колдуньи. Старуха так и не открывала глаз, замолкнув, она лишь
водила руками над водой и хмурилась. Прошло более четверти часа, прежде чем
Мартина открыла глаза и вперила в Анну неприятный жесткий взор.
— Госпожа готова услышать правду? — спросила колдунья.
— Да.
— Всю правду? Даже если она будет горькой?
— Горькой? — опешила Анна. — Но я думала…
— Правда о будущем одна, другой нет. Так будешь слушать или нет? Если
нет, денег обратно не отдам. Иначе зачем же я тратила свою силу и смотрела
вперед… Так что?
