«Спасите… кто-нибудь, спасите!.. О, боги, как же страшно… какое мрачное место… десять ритуальных столбов на холме… больно… веревки так туго стянуты – жрецы постарались… Вот награда за то, что красива и девственна… какая честь – стать жертвой!.. десять самых красивых невест!.. за что!?.. Свет меркнет – Он где-то рядом!.. что он сделает с нами?.. сожрет?.. растерзает?.. почему ему нужны именно девственницы – об этом даже думать не могу без содрогания… Мамочка моя… спасите, кто-нибудь!..»
Меня начинает трясти, по щекам текут слезы…
***
– Стоп! Стоп! – голос режиссера врывается в мой транс, как из другого мира. За доли секунды он оказывается рядом с центральными «жертвами». – Мы что здесь, дешевую вульгарщину снимаем, или все-таки на историческое фэнтези замахнулись?! Вы жертвы-девственницы или шлюхи из борделя? Крутите своими…формами, как непотребные женщины…
– Но вы сами говорили, что мы должны быть сексуальными, – осмелилась высказаться та, что у центрального столба.
– Сексуальными в своей невинности! Во все времена, во всех культурах, всех мужиков привлекала не-по-роч-ность! Даже Драконов, дьявол их возьми. Желание обладать тем, что больше никому не принадлежит! Вы хоть помните, что такое девственность? – он бегает от одной к другой. – А вы? Лица мертвые! Понимаете, что такое настоящий животный страх? Если не испытывали, – вообразите, раз уж решили, что вы – актрисы! Ужас в глазах мне нужен, а не эти ужимки ваши или застывшие маски!
Я вжала голову в плечи и постаралась стать невидимой. Все знают: Сергей Дмитриевич, наш режиссер,– гениален, как дьявол, но весьма экстравагантен в поступках и тем более– в выражениях. Да, сейчас он внушит всем животный ужас! В полном расцвете лет, с аристократическим лицом, смуглый, высокий, не перекачанный, с волной волос цвета воронова крыла, этакий жгучий альфа-самец, в моменты гнева он превращался в демона, пугая адской всепожирающей энергетикой и пылающими глазами. Он не кричал, но казалось, что вот-вот лопнет голова.
Я в этом эпизоде жертвоприношения Дракону – всего-то групповка, без текста. Я пока только учусь на актерском. К сожалению (а может к счастью) – привязана почти к крайнему столбу, может, и в кадр не попаду. В общем-то, мы все здесь групповка, только в центре – есть в центре! Ну, а я – справа с краю…
– Я сам лично на этот эпизод отбирал актрис по фото! Милые, нежные девушки… откуда взялись губошлепные утконосы? – режиссер уже распинался возле очередных двух красавиц. Перед съемкой они рассматривали остальных девчонок с высоты небоскреба, перешептывались и хихикали.
– Что за мода – выпячивать свои накачанные губы?! Вы что, хотите ими Дракона отпугивать? Может получиться! Уж точно не поверит, что вы девственницы! Почему фото представили не актуальные? Куда смотрел кастинг-директор? Где был гример?
Девчонки, белые как молоко, стали скулить, что на кастинге они были как на фото, а губы подкачали попозже, хотели быть еще красивее. А у гримера не были, накрасились сами. Как говорится, занавес. Режиссера надо было видеть! Он побледнел, потом покраснел, сжал кулаки, стиснул зубы, вскинул руки…
Дурочки. Как они могли не знать таких элементарных вещей! Наверно, их отобрали из какой-нибудь массовочной базы, потому что по внешности подошли. И надо же им было совершить такую ошибку!
Я расстроилась: съемочный день может улететь в трубу, если мы не сделаем всё как надо. Тогда нет гарантии, что мы останемся в этом фильме, когда-либо попадем к этому режиссеру, и вообще, вдруг всех кастинг-директоров поставят в известность – тогда прощай мечта всей жизни – актерская карьера. И хотя лично мне замечаний не сделали, кто потом будет разбираться.
В этот момент режиссера подозвал оператор-постановщик. Сергей Дмитриевич неопределенно махнул на нас рукой и пошел к телевизору видеоконтроля. Я выдохнула – хоть до меня не добрался. Как оказалось – рано расслабилась. Оператор и режиссер, глядя то на экран, то явно в мою сторону, что-то активно обсуждали. Ах, ну да, при масштабности фильма, естественно, применяется многокамерная съемка, видно, одна из камер запечатлела меня.
– Как вас зовут? – Сергей Дмитриевич бесцеремонно приподнял мое лицо за подбородок и стал рассматривать, крутя то так, то эдак, как будто покупал рабыню на восточном базаре. А вот это уже свинство – пользоваться тем, что актриса связана.
– Анна-Мария. – Режиссер удивленно приподнял бровь. – Моя мама хотела сделать приятное моим бабушкам и назвала меня в честь их матерей, то есть в честь моих прабабушек… – я резко заткнулась. О боги, опять! Всегда, когда волнуюсь, начинаю говорить много, быстро и несу всякий бред.
– Анна-Мария, хм, у вас даже имя в теме. Вот вы были настоящей девственницей! (Знал бы он, насколько близок к истине). Всё прожили, как в реале, – бесстыдный режиссер, глядя мне прямо в глаза гипнотизирующим взглядом, очень медленно, чуть касаясь, провел ладонью по моей щеке, вниз по шее, спустился к заветной ложбинке. Меня обдало жаром, перехватило дыхание, захотелось провалиться сквозь землю. Как он смеет! Я связана, на мне почти нет одежды, вокруг больше полусотни участников киносъемок, а ему хоть бы хны. Он что, не понимает, что все на нас смотрят и… о, господи… нет… всё ниже… нет…
