1. Глава 1
Колёса скрипели, то монотонно и тягуче, то резко и визгливо. Телегу немилосердно трясло и подбрасывало на каменистой дороге.
Долго едем… Повезло, что я случайно оказалась у самого борта и, хотя бы, могу сквозь широкий просвет между досками наблюдать окружающий пейзаж и дышать воздухом. Хотя, разве тут можно говорить о везении! Просто, с тех пор, как я попала в этот мир, поневоле пришлось научиться быстро принимать настоящее и находить что-то хорошее в любой ситуации. Иначе… При другом подходе, пожалуй, мне не удалось бы выжить и сохранить ясный рассудок.
День сегодня выдался довольно прохладным и пасмурным, иногда срывается не сильный дождь. Я, даже, заметила, как мелькают меж капель крошечные снежные крупинки.
Оборотни идут, со всех сторон окружив обоз со своей добычей. Я наблюдаю, как монстры, которых я могу видеть через щель, изредка переговариваются или перекрикиваются с собратьями, находящимися где-то впереди, сзади или с другой стороны телеги.
Как же страшно! Хоть я нахожусь в этом мире уже восемь лет, и все эти годы главная тема всех передовиц в газетных листках – наше противостояние с двуликими, я впервые имею возможность рассматривать злейших врагов людей так долго и настолько близко. До сегодняшнего дня видела все три ипостаси оборотней только на всевозможных картинках.
Мы уже несколько часов куда-то движемся, но я не замечаю у наших конвоиров и тени усталости. Огромные, мощные, мускулистые мужчины выглядят суровыми и угрюмыми. Они легко и пружинисто ступают ногами в мягких кожаных башмаках, завязанных на икрах ремнями. Удобная обувь важна при таких долгих переходах. Невольно бросаю взгляд на свои кокетливые сапожки, на каблучке, с вышивкой на высокой халяве и аккуратной шнуровкой спереди. В таких только по городским мощёным улицам ходить. Отец на днях купил… При воспоминании о погибших приёмных родителях на глаза сразу наворачиваются слёзы, и я, пока не разрыдалась, пытаюсь поскорее сменить направление мыслей.
Где-то в центре повозки громко заплакала девочка и кто-то из женщин сердито шикнул на малявку и, судя по звуку, зажал ей рот, спасая жизнь.
Громко причитать и плакать никто из нас не осмеливается по той простой причине, что оборотни, ещё в начале пути, показали всем наглядный пример, что будет с теми, кто шумит.
Одна женщина голосила особо отчаянно и громко. Она безостановочно, то жалобно причитала, то пронзительно выла. Остальные тоже не молчали. И я рыдала, не сдерживаясь. Однако, эта несчастная заметно выделялась среди всех нас. Внезапно, один из мужчин откинул полог, раскрывая повозку, выдернул голосистую ревунью из нашей кучи малы, одним незаметным движением свернул ей шею и бросил оземь. И всё это - не прекращая общего движения! Пока над нами снова натягивали полотно, мы смотрели на отдаляющееся безжизненное тело, что осталось лежать посреди дороги изломанной куклой. С того момента больше никто не рыдал в голос. Мы даже разговаривали шёпотом. Но беззвучно плакать нам никто не мешал.
Как же ноют все внутренности от тряски! И мягкое место болит, как побитое, тошнит. Когда же будет привал? И, если будет, позволят ли слезть с телеги, немного размяться? А вдруг нас везут, как мясо? И во время остановки кто-то станет свежим обедом для этих монстров! Где-то на задворках мозга мелькает подлая и трусливая мысль, что, если так, то первыми, скорее всего, будут жрать пухленьких, а я – костлявая.
Речь двуликих похожа на нашу, хоть говор этих мужчин немного непривычный, с растягиванием рычащих звуков, ударением не на те слоги, а ещё, порой в ней встречаются совсем незнакомые слова.
Я внимательно прислушиваюсь к редким фразам, которые бросают захватчики:
- Вожак! Слева! Тысяча прыжков! Экипаж с сопровождением!
- Не трогаем!
или
- Ушли на три тысячи двойных прыжков! Погони нет!
- Значит, и не будет.
Оборотни выглядят, совсем как люди… Руки, ноги, голова… Разговаривают… Прыжки, похоже, у них мера длинны. Интересно, это сколько? Чьи прыжки? Если такие, как мои, то не так уж мы и далеко… А если этих монстров, то километров тридцать уже одолели.
Почему-то пугаюсь и вздрагиваю, когда звучит:
- Сворачиваем к перелеску!
Сильнее прижимаюсь лбом к доске, выглядывая через щель.
Мужчины одеты в кожаные или меховые куртки, почти все бородатые, с длинными волосами, заплетёнными в косицы или завязанными в хвосты. В моём прежнем мире очень похожих типов показывали в фильмах про викингов.
Пристально всматриваюсь в лица наших конвоиров, хоть изучаю их чуть ли не с того самого момента, как более-менее пришла в себя и перестала реветь, пытаюсь угадать, что меня ждёт дальше, в этом самом перелеске.
Поплотнее обхватила себя руками. Холодно…
В отличие от моих более расторопных или менее пугливых соседок, которые тряслись вместе со мной на телеге, когда на наш поезд было совершено нападение, я совсем не сообразила надеть что-то из верхней одежды, висевшей в углу купе на крючках.
Вылетела из вагона в чём была, без пальто и шляпки, в одном тонком шерстяном платье, и на всех парах с отчаянными воплями: «Помогите! Спасите!» неслась в степь, куда глаза глядели, спотыкаясь о камни и больно подворачивая ноги в своих дорогих красивых сапожках на каблучках. Впрочем, этой боли я не чувствовала, потому, что была не в себе и ничего не соображала от ужаса.
