– Значит, ты хочешь обсудить приготовления к нашей свадьбе.
Собственные слова: все, что я хотела сказать, застывает на губах вместе со вздохом. Поэтому я упускаю преимущество внезапности. Хотя какая тут внезапность? Доминик сверкает глазами, а Одри оборачивается, смерив меня фирменным высокомерным взглядом. Они оба наверняка почувствовали и услышали меня еще в приемной. Она услышала. Не сомневаюсь, про свадьбу волчица тоже сказала нарочно.
Только Доминик не спешит ее поправлять. Он вообще смотрит волком и интересуется:
– Шарлин, что ты здесь делаешь?
Я оглядываюсь на Оуэна и Венеру: первый в замешательстве, вторая – в ужасе, и прикрываю за собой дверь.
– Так вас можно поздравить? Уже выбрали дату?
Одри открывает рот и мигом закрывает, когда со стороны альфы слышится утробное рычание. Вот только я здесь точно не для разговоров о чьей-то свадьбе, поэтому шагаю вперед.
– Нам нужно поговорить.
– Мы можем сделать это позже.
Ну нет! С Одри станется ради такого дела затянуть обсуждения счастливого события.
– Нет, сейчас, – говорю твердо.
– Я занят.
– Она подождет. – Я очаровательно улыбаюсь волчице, которая, судя по виду, готова меня загрызть, не перекидываясь. – Правда, Одри? Твоя невеста просто душка.
– Шарлин. – Вот вроде и голоса не повысил, а уже готов вмиг шерстью покрыться.
Кажется, нападение вервольфов и похищение Хантером положительно на меня повлияло, потому что меня больше не пугает ярость Доминика. У меня теперь совсем другие страхи и опасения.
– Я хочу с тобой поговорить, – повторяю я. – Срочно и наедине.
Видимо, вервольф тоже понимает, что проще со мной согласиться, чем продолжать играть в гляделки и рычать на меня. Ну или рассчитывает придушить без свидетелей. Потому что он отодвигает кресло в сторону и направляется к боковой двери, явно ведущей не в приемную.
– Иди за мной.
Когда он отворачивается, Одри готова испепелить меня взглядом, но я отвечаю ей взаимностью и следую за Домиником.
За неприметной дверью скрывается кабинет в кабинете. Достаточно большая комната без окон, с пейзажами на стенах, с двумя широкими диванами и журнальным столиком между ними. Она будто создана для секретных бесед, или для того, чтобы подремать в обед.
– Это очень личный разговор. Уверен, что нас не подслушают?
– Здесь звукоизоляция.
Значит, с секретными беседами я угадала. Хотя если честно, мне уже плевать – подслушает нас Одри или нет. Я обхожу диван, стараясь оказаться от Доминика как можно дальше.
– Что ж, поздравляю, – говорю я.
– С чем? – хмурится вервольф.
– С будущей свадьбой, конечно же. С тем, что ты все-таки определился со своими симпатиями.
– Ты прекрасно знаешь о моих симпатиях.
Его взгляд в который раз вонзается в меня с силой отточенного лезвия, но я стряхиваю его.
– Нет, не знаю. Я вообще тебя не знаю, Доминик. Ты говоришь, что можешь не жениться, но не спешишь разрывать помолвку. Вообще интересная постановка предложения «я могу не жениться». Могу не жениться, а могу жениться. Могу даже обсудить свадьбу с будущей женой. Ты вообще очень могучий!
С последним предложением я почти срываюсь на крик, поэтому мысленно одергиваю себя. Надо успокоиться. Я здесь не за этим.
– У тебя была возможность узнать меня, Шарлин, – несмотря на исходящую от него злость, которую я чувствую кожей, голос у Доминика спокойный. – Ты от нее отказалась.
Я киваю на дверь в кабинет.
– И ты быстро нашел мне замену?
– Это теперь тебя не касается.
– А что касается?!
Между нами диван и пару метров комнаты, но ощущение такое, что целый квартал, а может, город.
– Зачем ты здесь? – спрашивает Доминик.
Я должна рассказать про ребенка, но слова снова застревают в горле. Понимаю, что просто не могу этого сделать. Не после того, что здесь услышала.
– Если я выполнила обязательства по сделке, то я хочу сегодня же вернуться в свою квартиру.
Больше всего на свете хочу этого!
– Это невозможно. Пока Кампала ведет свою игру, тебе лучше оставаться в безопасности. А мой дом – самое безопасное место.
И наблюдать за его приготовлениями к свадьбе? Точно нет!
– Установи охрану. Пусть сидят у меня на кухне, но я хочу…
– Нет, – отрезает он, – я поклялся тебя защищать. Это не обсуждается.
Вот теперь я приближаюсь к нему, останавливаюсь в шаге и запрокидываю голову, пытаясь рассмотреть в глазах этого чужого мужчины того, с кем я смеялась, играла в снежки, бегала на пляже. Которого впустила в свое сердце. Осознание, что я влюбилась в Доминика такое сильное и внезапное, что от этого больно вдвойне.
Правда, я люблю Доминика, а не этого бессердечного хищника!
– Тебе нравится издеваться надо мной? – интересуюсь я.
– Тот же вопрос к тебе, Шарлин.
И о чем нам еще говорить?
Я отворачиваюсь, потому что в груди печет от тех чувств, которые сейчас горят во мне. От всего невысказанного.
– Это все? – спрашивает Доминик.
– Да, – не раздумывая, отвечаю я.
– Тогда я не стану тебя задерживать.
Намек более чем прозрачен, поэтому я, не глядя на счастливую невесту, вылетаю из кабинета. Натыкаюсь на Оуэна и Венеру и сворачиваю к туалетам.
Нет, меня не тошнит – попросту нечем. Но пульс грохочет в ушах, и не получается вздохнуть. Я силюсь, но ничего не выходит. Поэтому я просто врубаю кран с холодной водой на полную и плещу ею в лицо. Умываюсь до тех пор, пока это все не проходит. Боль внутри не проходит.
