Все еще не могу поверить, что решилась на ЭТО.
Еще вчера… Да что там вчера – еще сегодня утром, я была просто уверенна, что не смогу.
Смогла.
Ну, почти.
Осталось совсем немного, всего пара метров…
Каждый шаг, как через себя…
Хотя…
Я же могу отказаться в любой момент. Вообще в ЛЮБОЙ (во всяком случае, так написано в договоре), и даже во время самого ПРОЦЕССА! Наверное, именно поэтому я еще не лежу в своей кровати под уютным мягким пледом, нервно обгрызая свежий маникюр, а на подгибающихся, то ли от страха, то ли (будем честны с собой) от предвкушения, ногах, практически крадусь к двери своего кабинета по темному коридору, освещенному лишь тусклыми, вмонтированными в напольный плинтус, светодиодами, а мои босые ступни волнительно щекочет длинный мягкий ворс белоснежного ковра (я для уверенности надела туфли на шпильках, но тоненькие каблуки мгновенно увязли в этом коварном соблазнителе).
Для меня, скромной тридцатипятилетней преподавательницы кафедры истории искусств, такая обувь непривычна, обычно я хожу в удобных ботинках, потому что за рабочий день приходится пробежать приличное расстояние по старинному, а потому лишенному лифта, зданию университета.
Но сегодня я сама на себя не похожа: вместо ботинок – туфли, а вместо удобного серого брючного костюма – черное короткое платье, плотно облегающее мою стройную фигуру. Не скажу, что я выгляжу на восемнадцать, но, благодаря генетике и периодическим посещениям бассейна, я могу себе позволить открытые наряды, подкачала только маленькая грудь, но платье, не подразумевающее под собой нижнего белья, так тесно сдавило ее, что полушария стали аппетитно выглядывать из откровенного выреза.
Да, я знаю – его придется снять, и никто не увидит: ни сексапильного платья (его то я точно потом спрячу в самый дальний уголок гардероба или вообще сожгу), ни идеальный маникюр и педикюр (пришлось со стыдом протягивать мастеру маникюра свои неумело подпиленные ногти, а про педикюр вообще промолчу), ни свежеокрашенные, в невероятно, как оказалось, идущий мне серебристый блонд, волосы. Просто, так я чувствую себя увереннее (как, наверное, практически любая женщина).
Очень не хватает любимых духов, буквально бы пару капель на запястья, чтобы аромат горького меда немного успокоил бьющееся, кажется в самые уши, сердце, но пользоваться парфюмерией и косметикой перед посещением кабинета запрещено , да и бесполезно все это, потому что все проходят процедуру тщательной очистки в специальной душевой кабине (это даже прописано в договоре).
Но есть кое-что, что увидят – после долгих колебаний, я все же решилась на интимную стрижку, и теперь у меня ТАМ непривычно голо, а лобок украшает небольшое сердечко цвета фуксии.
Облизнув пересохшие губы, плотнее запахиваю на груди огромную (почти до колен), черную толстовку бывшего мужа, которую, перед выходом, слегка опешив от своего отражения, в панике накинула на плечи. Нервно оглядываюсь по сторонам – черные стены и потолок создают давящее ощущение, хочется трусливо сбежать, спрятав лицо в глубоком капюшоне толстовки, но ковер, белым прохладным облаком окутывающий мои неимоверно уставшие от неудобной обуви и нервного перенапряжения ступни, дает импульс на движение вперед.
Все это из-за Неле.
Или благодаря…
Я еще точно не решила.
***
Все это безумие началось две недели назад, в мой день рождения, который я собиралась отпраздновать с единственным близким мне человеком.
Я сидела у окна за столиком на двоих и с грустью смотрела на часы. Уже 20 минут… Неле неисправима.
Тут, наконец, в двери кафе влетела Неле, из-за маленького роста, округлых форм и копны непослушных кудряшек похожая на рыжий встрепанный воздушный шарик, и, оглядевшись по сторонам, бодро зацокала ко мне на своих невероятно высоких шпильках.
– Рене, прости меня, пожалуйста! С Днем рождения тебя, дорогая! – Неле состроила на своем кукольном лице извиняющуюся моську.
Ну как на нее обижаться?
– Ладно уж… Где задержалась? – недовольно проворчала я, а Неле с радостными повизгиваниями кинулась меня обнимать. Знает, рыжая ведьма, что перед этим я не могу устоять.
Мягкие руки прижали меня к мягкой груди, а я, украдкой зарывшись носом в густые, пахнущие свежескошенной травой, рыжие локоны, с облегчением выдохнула все свои заморочки и проблемы, казалось вокруг нашего столика образовался купол из беззаботной радости и, какого-то, безудержного, детского веселья.
Люблю эту милую толстушку за то, что с ней так невероятно легко, она меня как будто компенсирует, и, хотя, наши имена отличаются всего одной буквой, она моя полная противоположность: я худая – она полная, я блеклая – она яркая, я усложняю – она упрощает.
– В зал ходила, тренер не отпустил, пока все упражнения не выполнила, но я не в обиде, я же специально самого лютого выбрала, чтоб не халтурить, – Неле наконец выпустила меня из своих волшебных объятий, плюхнулась на стул, предварительно переставив его поближе ко мне, и, шумно сдув непослушную прядь с лица, с интересом начала листать меню, – Голодная, жуть просто!
– Помнится, ты всегда говорила, что тебя устраивает твоя фигура? – я удивленно изогнула бровь, потому что все мои попытки затащить подругу в бассейн или тренажерный зал заканчивались твердым и уверенным отказом.
