Когда все стихает, я достаю свое сокровище из пижамного кармана и долго держу его в руке. В первые мгновенья они едва видны. Робкое свечение еле пробивается из-под пальцев, как зеленые ростки весной под лучами апрельского солнца. Да, да, поначалу они именно зеленые, потом багровеют.
Я помню, как дедушка ухаживал за рассадой на даче. Каждое утро он поливал грядки, а потом долго стоял подле них, опершись на грабли. О чем думал он тогда? Об этих маленьких стебельках, что приносили ему столько радости на склоне лет? О своей прошлой трудной жизни? О неудавшейся любви? О нас с мамой?
Мне никогда не узнать этого. Да и какое теперь это имеет значение.
Но, тихо! Мое сокровище шевельнулось в моей руке. Его лучи набирают силу и приковывают к себе мое внимание. Ярко-красные, алые, рубиновые, кровавые, иногда бывают фиолетовые, бурые. Их оттенки постоянно меняются, вызывая в моей душе то страх, то смятение, то восторг, то сладострастную муку. Они заполняют все пространство вокруг и намертво приковывают мое внимание. Я опять превращаюсь в преданного раба, созерцателя этих волшебных лучей. Багряные волны, поднимающиеся от моих ладоней, нежно и властно уносят меня прочь из этой комнаты, в те времена, когда я был юн, беспечен и не знал об этом колдовстве.
Я многого тогда не знал.
Впрочем, обо всем по порядку.
Самыми яркими впечатлениями детства являются воспоминания о моем дедушке. Конечно, я помню теплые материнские руки, нежные глаза, которые так часто и заботливо рассматривали меня в колыбели. Еще я помню отца с громким чуть хриплым голосом, от которого я непременно пугался. Но самыми приятными и поэтому особенно отчетливыми остаются воспоминания о моем дедушке Коле, Николае Степановиче, которые навсегда запечатлелись в моей тогда еще цепкой по-детски памяти. Он был генералом, заслуженным, уважаемым человеком, и моя мама – его дочь, всегда говорила о нем с нескрываемым восхищением. Именно поэтому меня назвали так же, как его – Николаем.
До сих пор я очень хорошо помню его лицо с крупными, немного грубыми чертами. Седые усы и брови делали его похожим на доброго сказочника. Впрочем, с тех пор он и запомнился мне тем, что всякий раз рассказывал какую-нибудь сказку или историю.
Особенно мне нравился его рассказ о Мальчише-Кибальчише, который отважно сражался с ненавистными буржуинами и так и не выдал им страшную тайну. Дедушка при этом пристально глядел в мои глаза, как будто пытался проникнуть внутрь меня. В такие моменты я чувствовал, как что-то тревожное и холодное охватывает меня изнутри. Но вот дедушкин взгляд смягчался, становились видны морщинки вокруг глаз, его лицо сразу же делалось добрей, в комнате было весело и тепло. Потом мы втроем с мамой пили чай, и дедушка угощал меня моими любимыми шоколадными конфетами.
Я уже говорил, что в младенчестве пугался резкого голоса своего отца. К сожалению, это единственное воспоминание о нем. Он ушел от нас, когда мне не исполнилось и пяти лет. Кажется, он был груб с моей матерью. Впрочем, достоверно мне это неизвестно. Слишком мал я был тогда, чтобы разбираться в человеческих взаимоотношениях. Помню еще, что дедушка не слишком его жаловал и часто отзывался о нем презрительно. С тех пор я ни разу не видел своего отца, даже не знаю, жив ли он сейчас или нет. Сразу же после развода с моей мамой он уехал на заработки, и после затерялся где-то на просторах нашей необъятной страны.
Обычно дедушка навещал нас с мамой в выходной день, чаще всего в субботу. Но иногда мы ездили к нему на квартиру. Он жил в четырехкомнатной квартире на Первой Фрунзенской улице вместе с бабушкой и домработницей Зиной, такой же пожилой, как и ее работодатели. Одна из комнат была превращена в кабинет, и никто не заходил в него без дедушкиного разрешения. Он часто запирался там для работы. Эта комната всегда притягивала меня своей таинственностью. Мне казалось, что внутри происходят чудеса, неподвластные моему детскому сознанию. И что когда я вырасту, я обязательно проникну внутрь и узнаю тайну дедушкиного кабинета. Удивительно, но именно тогда я был очень близок к истине.
Бабушка часто неважно себя чувствовала во время наших посещений. Она вообще редко покидала квартиру. В молодости она была очень красивой женщиной. Да и сейчас старалась всячески это подчеркнуть. Однако было в ее манерах что-то надменное, высокомерное. Во всяком случае, я всегда немного терялся в ее присутствии. Иногда она целовала меня в щеку, и я каждый раз чувствовал холод ее накрашенных губ.
Зина, напротив, была очень простой и милой женщиной. Она удивительно вкусно готовила и часто баловала меня своими кушаньями. Она постоянно улыбалась мне. Все время хвалила дедушку и мою маму. Старалась погладить меня по голове и как-то приласкать.
Однажды, кажется, тогда я уже ходил в школу, я увидел странный предмет в руках дедушки. Помню, мы тогда играли с Зиной в гостиной, и я неожиданно влетел в его кабинет. Он рассматривал что-то в небольшой темно-синей коробочке. Позже я узнал, что в таких коробочках хранят боевые ордена и другие награды. Но здесь было что-то другое. Возможно, та самая тайна, которую я мечтал раскрыть. Я это сразу понял по реакции деда. Он испугался, быстро захлопнул коробку и спрятал ее во внутренний карман пиджака. Дедушка почти всегда ходил в костюме, даже дома.
