§ I. Октавиан решает узаконить свою власть
Г. ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ ОКТАВИАН. В. СЕКСТ АПУЛЕЙ. 723 г. от основания Рима. 49 г. до Р. Х.
Цезарь Октавиан, благодаря череде несправедливостей, насилия, жестокости и тиранических действий, сумел стать полновластным правителем всей Римской империи. Он начал с того, что уничтожил защитников республиканской свободы: враждебный ему род, соперников и конкурентов в собственном лагере – всё было стерто с лица земли. Не осталось никакой иной власти, кроме той, которой он обладал, никакого оружия, кроме того, что подчинялось его приказам.
Эта вершина могущества досталась ему слишком дорогой ценой, чтобы он не был твердо намерен её удержать. Но единственным его правом была сила, и он прекрасно понимал, насколько ненавистен такой титул сам по себе и как опасны его последствия. Даже проявления мягкости, мудрости и умеренности, которые он старался демонстрировать с тех пор, как жестокость перестала казаться ему необходимой, могли снискать расположение многих граждан, но не исправляли порочности его узурпации. Каким бы привлекательным он ни делал своё правление, это всё равно оставалось несправедливой тиранией, которая грозила восстаниями и заговорами со стороны тех, кто ещё хранил в себе остатки древнеримских идеалов. Люди были убеждены, что отнять у него власть и жизнь – дело похвальное и заслуживающее благодарности республики.
Погруженный в эти размышления, Октавиан задумал узаконить свою изначально незаконную власть с согласия нации и приступил к осуществлению этого замысла с исключительной осмотрительностью, которую нельзя не отметить.
Прежде всего, он счел нужным притвориться, будто отрекается от власти. Без этого его сразу обвинили бы в вероломстве. Поводом для взятия им оружия была месть за смерть дяди и приёмного отца – эта месть была полностью осуществлена. Соперничество с Антонием служило ему оправданием для сохранения армии – но Антония больше не было, а все сроки, установленные для триумвирата, давно истекли. Уже как минимум три года Октавиан осуществлял верховную власть лишь в силу консульских полномочий, в которых он позаботился утвердиться на постоянной основе.
Итак, решив инсценировать отречение, чтобы придать этому шагу видимость искренности, он пожелал обсудить этот деликатный вопрос со своими главными советниками и доверенными лицами – Агриппой и Меценатом. Он созвал их вместе и приказал высказать своё откровенное мнение по столь важному и щекотливому вопросу.
Агриппа, обладавший великодушной и благородной душой, высказался за самый великодушный вариант. Он посоветовал Октавиану вернуть верховную власть сенату и римскому народу, в соответствии с неоднократными обещаниями, и тем доказать честность и чистоту своих намерений. Он утверждал, что это касается даже личной безопасности Октавиана, и в подтверждение привёл противоположные примеры Суллы и Цезаря – пугающее сравнение для любого, кто решил бы удерживать в Риме монархическую власть. Он настаивал на невозможности отступить, если Октавиан раз примет такое решение, и на его слабом здоровье, которое не выдержит тяжкого бремени управления столь обширной империей. Чтобы придать своему совету больше веса, он заметил, что говорит не из личной выгоды, поскольку благодаря милости одного человека достиг высших почестей, тогда как при республиканском строе, будучи человеком незнатного происхождения, рисковал бы быть затмённым множеством знатных особ, чей блеск неизбежно затмил бы его. В заключение он добавил, что, хотя все мотивы склоняют Октавиана к отречению, не стоит спешить с исполнением этого решения; напротив, разумнее дать себе время подготовить почву, укрепив общественный порядок на прочных основаниях.
