«Когда женщина смотрится в зеркало, главное, чтобы зеркало не смотрелось в неё!» Так я предполагала начать свою новую статью, разоблачающую в пух и прах разные гадания с участием чертей, суженых и прочих ряженых. Для максимальной действенности эксперимента и зеркало было выбрано особое. Узнала я о нём случайно. В один туманный день небольшой экскурсионный теплоход мчал меня по парадной Неве, пробуждая где-то на уровне вен потрясающее ощущение удивительного родства с открывшимся взору городом, похожим на декорации волшебного спектакля, который не кончается никогда.
И если бы я не являлась женским воплощением Фомы Неверующего, то непременно решила бы, что жила здесь в своих прошлых жизнях. Прекрасный город! И даже воздух здесь был особенный, полный привкусов прохладного привета, таинственности и приключений. От этих восторженных мыслей меня отвлёк молодой человек, увлечённо читавший что-то с экрана планшета. Присмотревшись, я узнала наше с друзьями экспериментальное интернет-издание, где я временами блистала талантом и ядовитостью.
– Интересуешься? – спросила я, небрежно плюхнувшись на скамью рядом с ним.
– Забавно пишет, – пробормотал мой собеседник, не отрывая глаз от экрана.
– Кто?! Эта... Радда, что ли? – скептически воскликнула я, внутренне улыбаясь.
Мой псевдоним – Радда Вор – происходил от имени, которое хотел дать мне отец. Радда! Как цыганка-колдунья из старого фильма «Табор уходит в небо» или как Елена Блаватская в своих рукописях. Фамилия «Вор» была сокращением от «Воронова». Ни то, ни другое, правда, не состоялось, потому что родители мои развелись, и у меня благодаря усилиям мамы появилось самое заурядное имя и не менее заурядная фамилия, о которых не стоило и упоминать.
– Да, – коротко бросил парень, стрельнув в меня глазами из-под седоватой чёлки.
Странные были глаза. Разноцветные: фиолетовый и чёрный, почти как у великого мессира из романа Булгакова.
«Тоже мне Воланд питерский! Ха-ха! – подумала я. – Во фриков развелось: выкрасят волосы, навставляют линз, и ну людей с панталыку сбивать!»
– Я бы ей мог подбросить местный материал для размышления, – добавил он, снова уткнувшись в экран.
– Например?!
Питер я знала довольно сносно для нечастого гостя северной столицы. Приходилось бывать здесь ранее. Казалось, всё вокруг изучено уже вдоль и поперёк, и отшлифовано до блеска – от уха грифона на набережной до порога Кунсткамеры. А тайна – как шило: в мешке не утаишь.
– Особняк Брусницыных, – тихо сказал мой таинственный незнакомец, подмигивая мне чёрным глазом. – Слышала?
– Ну... – сказала я в ответ с максимальным безразличием в голосе, стараясь не демонстрировать интереса, хотя слышала про это впервые.
Любовь к разным диковинам, страсть к опасностям и тяга к старым домам тоже были у меня с детства, и я никак не хотела расставаться ни с тем, ни с другим, ни с третьим из вышеперечисленного. Жизнь без вспышек адреналина казалась пресной и лишённой изюминки. Они будто заполняли пустоту, которая порой разрасталась у меня в душе напоминая о нехватке чего-то главного, способного наполнить всё смыслом.
– Красивое историческое место с особой начинкой, – заметил незнакомец, поведя выбритой навылет бровью.
– Какой?
– Зеркало, которого коснулся прах Дракулы!
Я рассмеялась, едва не уронив съехавшую на затылок бейсболку.
– Враньё! А Дракулу на самом деле звали Влад Цепеш, и вампиром он не был, ну, разве что к своим подданным придирался, как ко мне в школе директор.
– Звали его все по-разному, – спокойно сказал незнакомец, подмигнув мне уже фиолетовым глазом. – А зеркало до сих пор в подвальчике лежит, сам видел.
– А вы наследник Брусницыных, чё ли, батенька? – нахально поправив стоявший дыбом воротник его клетчатой рубашки, спросила я.
–Уи, се муа! – ответил он на чистом французском, вызвав у меня очередной приступ истерического смеха.
Занятный паренёк! Хилый, седоватый, разноглазый и какой-то расплывчатый, как туман над Невой. И голос у него тоже был очень примечательный – глухой, словно шедший из глубин небытия Тем временем экскурсионный теплоход уже причалил к берегу, и пассажиры с весёлым гомоном стали расходиться по своим делам. Мой незнакомец тоже встал и направился к сходням. Казалось, он забыл обо мне.
– А меня проводишь туда? Эй! Тоже взглянуть охота, – сказала я ему вслед, решив, что такую вещь я не могу пропустить.
Материал для статьи просто убойный! А если ещё и видео приложить…
– Приходи к вечеру на Кожевенную линию 27, – буркнул он, не оборачиваясь. – Проведу.
Звучало это приблизительно так же, как сакраментальная фраза: «Приходи вечером на сеновал». Я кивнула, а потом, спохватившись, крикнула вдогонку:
– А «вечером» – это во сколько?
Но мой незнакомец уже затерялся в толпе.
Ну, затерялся и затерялся. Захочет – придёт, а не придёт – я и сама в этот особняк проберусь! Я пожала плечами и отправилась бродить по сказочному и прекрасному Питеру. В общем-то я и не планировала работать здесь над какими-то статьями, наоборот, короткая поездка подразумевала отдых от всего. Мне просто хотелось ещё раз ощутить, как бьётся сердце этого города, который (я могла бы побиться об заклад!) был живым организмом со своими мыслями, повадками и историей. А ещё он постоянно сулил мне чудо, словно иллюзионист, вынимающий кролика из волшебной шляпы. Может быть, потому, что именно здесь, в Питере, я испытала самое красивое в своей жизни романтическое приключение? И пусть оно так и не закончилась ничем (или правильнее будет сказать, ещё продолжалось, как вялотекущая болезнь), но ощущение чуда осталось навсегда, да ещё миллион пропущенных звонков от моего воздыхателя.
