© Витторио Подолини, 2021
ISBN 978-5-0053-7999-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Влаг кристаллы оросились,
на безбрежную юдоль,
окоёмы звёзд искрились,
средь осколков неб и воль.
Неземные бродят тени,
затаён тревоги глаз,
бьются судьбы на арене,
огнепышет зорь топаз.
Сумрак млеет, крылья ночи,
плещут тёмной синевой,
и магические очи,
бдят из бездны огневой.
Храм лучистый в небе ясен,
он лучит благую весть,
в нём алтарь святой прекрасен,
что являет миру честь
Жжёт огниво терпкий вереск,
под рубиновой горой,
где сквозь кущи мещет отблеск,
рек, стремительный покой.
И в преддверии исхода,
кличет зверя Аббадон,
он влечёт исчадье рода,
на бесславие времён.
Дум хронические мысли,
завершая века бег,
стаей мук у лба повисли,
белизною, словно снег.
А ярём страданий смертных,
непосилен дню конца,
пьёт елей пришлец неверных,
средь горящего кольца.
Кровью розан насыщает,
стебли дольней красоты,
ветер в далях путь вещает,
колебаньям высоты.
Вновь устали пилигримы,
наносить стопам урон,
обрядились верой в схимы,
как небесный пантеон.
Серебриться роем вьюга,
сыплет снежную вуаль,
зельем зимнего недуга,
окропляет лУга даль.
На роскошную поляну,
мечет небо звёзд лучи,
умножает славу Пану,
гимны льёт в покров ночи.
Неуёмен глас печальный,
в мёртвом саване живёт,
так извеку плат венчальный,
на груди земли виёт.
Призрак вещий морок сыплет,
над червлёною рекой,
он бесследно в водах зыблет,
нарушая их покой.
Богатырская отвага,
вихрем метит города,
где кипит багрянцем влага,
хороводиться беда.
Усмирённые народы,
тихо ждут извечный рай,
собирают дни и годы,
что б узреть небесный край.
Вельзевул – кровавый ангел,
низвергает свет во тьму,
он явился как архангел,
по знаменью своему.
Уготованы селенья,
для таинственных племён,
ожидаются деленья,
на скрижали из имён.
Как в зерцале отраженье,
видит демон клуб Горгон,
обретает вновь виденье,
с незапамятных времён.
Бурный кратер чует бездну,
плавким оловом кипя,
бьёт бродильнею железной,
над простором пепл сыпя.
Пестун солнца и юдоли,
стережёт коварный путь,
посреди заклятий воли,
вопрошает к небу, будь!
Хитрый правит истязатель,
делит тело на грехи,
он-страдания ваятель,
он-и песни, и стихи.
Пьёт росу скакун-кузнечик,
из кристалла чистоту,
где пасёт овчар овечек,
подневольные хлысту.
Многолик и многогранен,
мир исполненный чудес,
зверем диким, долом, славен,
изумрудый кажет лес.
Отражаются в озёрах,
ризы горней лепоты,
греховечны властных взоров,
неуёмные труды.
Полемон гармоний ищет,
средь природы и небес,
соловьиным кликом свищет,
созидая мир чудес.
Тяжки скорби и недуги,
роковым кольцом звенят,
демонические слуги,
плоти нежные язвят.
Изменяются виденья,
в многоликости зеркал,
как живые отраженья,
явят мертвенный оскал.
Убаюкан пруд лесистый,
сенью кроны плющевой,
здесь родник струиться чистый,
со священною водой.
Жар рубина-отблеск дальний,
гранит знойные поля,
и колосьев взгляд печальный,
нижет звенья, их стеля.
Молился! Змий сшибал уста,
мои,коварною усмешкой,
и правил мною словно пешкой…
Он злонамерен неспроста.
Я преклонюсь земному праху,
пусть разум не остынет мой,
когда нарушу звёзд покой,
и возложу главу на плаху.
Молитву к горнию несу,
она-есть вопль души утробной,
что ждёт венец души загробной,
и в чаше божию росу.
Я каюсь неурочно небу,
где пепл священный оживлен,
и пестун праведный явлен,
из солнца равному Эребу.
Пусть не преткнусь я в лоно Ада,
мольбы моей услышат гром,
там где восстанет горний дом,
и не прельщусь я словом Гада.
***
Я стремил напролом,в сердце пламень неся,
бил тимпанами гром,и пылала стезя,
рвался я в лоно бурь,что метнула душа,
в ней рождалась лазурь,горним духом дыша.
Я стремил напролом…
Чешуя как панцирь бледный,
моря тайного узор,
путь оставила бесследный,
в сути рыбьей,свой разор.
Нерушимая руина,
неделимое деля,
как испорченная мина,
истомилась, прах пыля.
Первый предок тьмы последней,
песть юдоли исследил
скорпий мухи не бессмертней,
плоти в коконы рядил.
Чешуя покрыла семя,
всех свободных от воды,
и вершит законы время,
созидая их ряды.
Новь свежит,и утро моет,
васильковая роса,
только сердце моё ноет,
чуя бездны голоса.
Мир прекрасен изобильем,
неопознанных чудес,
окольцован в грех насильем,
под безбрежностью небес.
Не потребен плод от власти,
созревающий во тьме,
он не станет плодом счастья,
как не зрить цепей в тюрьме.
Сердце стонет и трепещет,
воет смута из хребта,
кровью чёрной ребра мещет,
ядом попирав уста.
Сердце грёзу колыбелит,
ищет проблески впотьмах,
их качает и лелеит,
хочет света,а не прах.
Сердце гордое не сдайся!
Не твори себе урон!
лучше верой наслаждайся,
и преддверьем горних лон.
Мечта питает жизненные планы
Мечта питает жизненные планы,
я восхожу от тяжкой суеты,
стремлюсь на небо в божеские станы,
где внемлят зорь бесплотные цветы.
Там зрим исток священной красоты,
в лазури вышних дней:"камо грядеши?"
нисходит луч и блещет с высоты,
над светлым путником, босым и пешим.
И явлен он для близости всемирной,
молелен истых будет торжество,
расплещет новь он над хоругвью лирной.
Примерив плотью нам своё родство,
подарит всем живущим волшебство,
любовью сея благостной и дивной.
Не стенай грудь моя!
Алкай время и нежь,
я планиду кроя,
путь вершу, конн и пеш.
Близ стремнин и степей,
