Измена. Неразличимые границы

1. Глава 1

Вот так живешь с любимым и единственным мужчиной двадцать два года, а он тебе за ужином: «Мы разводимся, Дарья. Причины тебе известны».

Ей оставалось только молча наблюдать, прикусив нижнюю губу, как он подчистил тарелку со стейком запеченной форели с отварной стручковой фасолью. Остались кости. Предельно вежливо поблагодарил за вкусный ужин. Скрипнув стулом, ушел в гостиную, сказав, что ждет пока она успокоится, им нужно обсудить детали…

Дарья, словно заведенная кукла, встала и взяла тарелку. Смахнула остатки в мусорный пакет. Так и ее жизнь с неудавшимся браком можно разобрать по косточкам. Точнее, это она — кость в горле мужа была, мешала новому счастью.

Даша действительно все понимала. Чувствовала. Не обязательно видеть подтверждения измен твоего мужа… У некоторых женщин для этого хорошо развита интуиция и логика. Зря Богдан считал ее недалекой клушей, которая только на кухне и может крутиться. Все признаки потери к ней расположения и внимания, как говориться, на лицо. Богдан вечно где-то: работа, встречи, дела… Дарья одна по дому из угла в угол, в постоянном напряжении: «Не мужа ли машина подъезжает?». Потом себя ругала десять раз. Глупо вот так сидеть и ждать преданной собакой у порога, когда Богдану до тебя совсем дела нет. Поел. Сходил в душ и завалился спать. Секса у них уж полгода не наблюдалось.

Если не с ней… Разумно предположить, что Богдан «добирает» где-то на стороне. Кризис среднего возраста? Но, оказалось все намного хуже. Дашино место в его сердце заняла другая. Другая греет его постель.

— Не переживай, без угла не останешься. Этот дом, Даша придется продать… На многое не рассчитывай. Ты всю жизнь какие-то непонятные кружки в Доме творчества вела. Разве это работа? Так, курам на смех.

Он с умным видом ходил по ковру, который она выбирала, топтался прямо в уличной обуви. Ковер Дарья год назад привезла из Турции. Ее подруга, с которой Богдан отпустил жену в восточные дали, вернулась с романом за плечами. Дарья с ковром. Да.

— Повторюсь, Дарья, ты была хорошей женой и прекрасной хозяйкой. За это в накладе не останешься…

«Сейчас будет «но». Формула счастья была наверняка не полной и она, выдра такая, все равно в чем-то виновата» — Даша сильнее скрутила полотенце в руке. Кожа на ладонях покраснела и натянулась.

— Но, всему есть срок. Такое случается, что чувства уходят, Даша, — продолжал он свой монолог, заливаясь глухарем. Старался, речь готовил.

Взгляд суровый у Богдана, будто Даша его подчиненная и он ее воспитывает за какой-то проступок. Заложил руки за спину, живот вперед… Ага, у Богдана Вавилова есть живот и залысина на голове. Смешные оттопыренные уши, которые ее раньше так умильно впечатлили, порозовели от напряжения. Волнуется сердечный, переживает. О ней, вон как заботится, квартирку купит в экологически чистом районе с видом на парк.

— Мне ничего не нужно, — выдохнула Дарья, и отвернулась. Руки комкали кухонное полотенце лимонного цвета с зелеными листочками по бокам, вышитыми собственноручно.

— Давай, ты не станешь строить из себя жертву, Дашка?! Дают — бери! — стукнул кулаком по центру ладони.

«Бьют — беги» — вспомнилось ей продолжение присказки.

— Ты еще не старая, Даш. Сможешь о себе позаботиться. А мы… Мы за тобой приглядим, без помощи не оставим.

«Да, у меня же линия жизни по локоть! Два десятка лет вместе и ее просто спихнули на окраину доживать».

Даша вспомнила, как они встретились в институте, полюбили. Парень из глубинки покорил ее самоиронией и прикольными шутками. Он нисколько не комплектовал, что выделяется среди одногруппников одеждой, громким нетактичным поведением. Мог запрыгнуть на окно и нарочито сморозить: «А это че за брычка?». И пальцем тыкал на трамвай. Смеялся над собой громче всех.

Солидный лысеющий мужик перед ней совсем не похож на того Богдана, что просил руки у ее отца, лупя себя в грудь, что сам всего добьется, ничего у него попросит. Столько горячих слов было сказано, не перечесть.

Папа, будучи человеком мудрым, только вздохнул, увидев ее влюбленные лучистые глаза, направленные на избранника.

— Дети знают? — в ее голосе слышны слезы, охрипла от внезапной догадки. Как ни держалась Даша, а удар пропустила. Дышать трудно. Где-то в солнечном сплетении печет жженой болью.

Богдан притормозил, повернув в ее сторону голову. Мог и не отвечать, по глазам видно, что близнецы в курсе отцовского двуличия.

Опустив голову, она обхватила ее руками. Предательство оглушает, дезориентирует. Будто контузило и не понимаешь, в каком мире находишься. Ладно, этот разлюбил… Но, дети? Получается, ее мальчики все знали и молчали. Как давно ей улыбаются и лгут в глаза? Догадки одна хуже другой вертелись в голове, как конь ипподромный.

— Ты сыновей, Даша не обижай! Дети поразумнее тебя будут. Что ты им можешь дать? — раздухарился Богдан, поняв ее отчаяние по-своему. — Парни взрослые, самостоятельные. Сами решают, где и с кем им быть.

«И правда… Что? Любовь, ласку и заботу всю отдала, пока росли. Больше не нужно гладить по головке, если плачут, не нужно дуть рану на разбитой коленке. Ложку держать за них… Прогонять бабайку из-под кровати тапком. Не нужно оправдываться перед учителем в школе за их проказы. Мать — отработанный материал. Какие у них разговоры в последнее время: «Как дела?» и перебивают ее, недослушав про пересаженные в цветах горшки. Не интересна им больше мать, она понятна и пресна. Зато, папенька недавно подарил по новой машине… За какие заслуги, спрашивается?».